Особенно,... 
70 
– Все правильно, девочка. «Главпочтамт. Вишня«. Куда уж конкретнее?
– Значит, эта девушка, которой я сунула конфеты, сдала меня? Улыбалась-улыбалась, а сама знала, что я у вас на крючке?
Коренев промолчал.
– Пусть она подавится ими, – вырвалось у Али, а к горлу подступил комок. Она не ожидала, что над ее благодарными чувствами к Теслину кто-то вот так подло станет глумиться.
Подошла женщина-администратор с пухлым журналом в руках. Она раскрыла его уже на нужной странице и показала Кореневу.
– Вот ваш Теслин Владимир Евгеньевич, – она ткнула острым красным коготком в одну из строк. – Он останавливался у нас двадцать седьмого декабря девяносто восьмого года.
Коренев буквально выхватил журнал из рук.
– А квитанции?
– Вы имеете в виду, наверное, счет. Вот, пожалуйста…
– Меня интересует только время…
Аля видела, как Коренев волнуется, и это волнение передалось ей. Время. Понятное дело, что его интересовало только время. В зависимости от того, когда именно было совершено убийство некоего Оскара, Теслин будет либо на свободе, либо рано или поздно окажется за решеткой. Аля закрыла глаза, и перед ее мысленным взором появились немного грустные глаза Теслина.
– Скажите мне, – голос Коренева вывел ее из задумчивости, – вы с ним не расставались с вечера двадцать шестого по утро двадцать седьмого декабря?
– Ну да.
– И он никуда не отлучался?
– Нет.
– Убийство произошло в семь тридцать утра. Оскара убили спустя четверть часа после того, как твой обожаемый Теслин, если судить по этим документам, зарегистрировался в этой гостинице…
Аля закрыла глаза и увидела: синее, почти черное зимнее утро, заснеженное крыльцо гостиницы и пробивающийся из-за занавесок розовато-оранжевый свет… Они вышли от Софьи Андреевны в шесть утра, когда на улице было еще совсем темно.
– …но он при всем желании, – продолжал между тем Коренев, – не смог бы добраться до казино за столь короткий промежуток времени. Значит…
– …он невиновен?
– Выходит, что так. А что еще ты знаешь об этом человеке?
– Он прошел Афган. У него жена, я уже говорила…
– Убитый тоже был в Афгане, – проговорил Коренев, думая о чем-то своем. Он вернул журнал администраторше, поблагодарил ее, и они вместе с Алей вышли на улицу. – Ну что ж, Аля Вишня, можешь считать, что ты вернула долг своему Теслину. Будем думать дальше.
– Алексей Павлович…
– Да?
Она захотела ему вдруг рассказать про Юдина и расспросить следователя, не знает ли он чего о том убийстве, но что-то случилось с ней, она словно онемела, и так ни о чем и не спросила. Сплошные убийства. Рената, Оскар, Юдин…
– Я просто хотела вас попросить об одном одолжении…
– Я слушаю тебя, Аля, – сказал он многообещающе мягко и даже улыбнулся.
– Если вы по своим каналам все-таки найдете Теслина, вы не позвоните мне?
– Позвоню.
– Вам дать мой телефон?
– Нет. Он мне известен. Как известно и то, что ты живешь не одна, а с подружкой, которая у тебя не прописана. Мария Аверина, правильно?
Аля чуть не задохнулась от страха.
– Я спокойно смотрю на эти вещи, – вдруг продолжил он, чем еще больше удивил и потряс Алю. – Сексуальная ориентация – это личное дело каждого. Главное, чтобы такие, как вы, не превратились в мужененавистников.
Аля покраснела. Коренев принял ее за лесбиянку. Значит, и Машу тоже. Ну и пусть. Пусть лучше она будет для него лесбиянка, чем… воровка…
26. Змея в норе
Машина резко затормозила, Виктор Кленов, распахнув дверцу, поймал Тамару, идущую по улице, за руку.
– Садись…
Все произошло так быстро, что Тамара растерялась.
– Где ты была все это время? Ты уезжала?
Машина мчалась по набережной, залитой солнечным светом, и ветер неистово трепал шифоновый шарфик, обвивающий шею Тамары.
– Нет. – Она смотрела в окно, и было трудно определить ее настроение.
– Значит, мы жили с тобой в одном городе и ни разу за эти два года не пересеклись?
– Значит.
– Ты обиделась на меня за что-то?
– Нет.
– Но ты даже поменяла адрес. Ты скрылась от меня. Исчезла.
– Ну и что? Просто решила начать новую жизнь. Я устала от запаха ваших аптек и от предательства… – слезы душили ее. Ей все еще не верилось, что она сидит в машине Кленова. – Куда ты меня везешь? Хочешь пристрелить меня, как пристрелил свою жену?
– Понятно… нет, я не собираюсь тебя убивать. Наоборот, я по тебе страшно соскучился. Ты не знаешь, как я жил все это время. Ты вообще ничего обо мне не знаешь. А везу я тебя в одно тихое место, где мы могли бы спокойно поговорить.
70 
