17 
– Понимаю, теперь, выходит, ваша очередь помогать ей… Но она в вас не нуждается, понятно? Ей нужен только я, я! А вы должны уйти. Исчезнуть. Возможно, ее и покалечили-то, мою девочку, из-за вашего развратного Собакина! Может, человек, который с ней это сделал, перепутал и это вам должны были разрезать ножницами рот?
– Может, и так. Но что случилось, то случилось. И Наташа…
– Кто у нас Наташа? – строго спросил он.
– Жена Собакина, – устало проговорила Ольга. – Так вот, если вы увидите Наташу, то сразу поймете, что она здесь ни при чем. Она уже привыкла к тому, что ее муж…
– Это неправда, никогда не верьте женщинам, которые будут говорить вам, что им все равно, изменяет муж или нет. Человек, сжигаемый изнутри ревностью и задумавший месть, никогда не подаст вида…
– Она снова беременна, у них уже трое детей, а ей все мало…
– Это он вам говорит? И ему не верьте. Это же он их делает, значит, знает, чего хочет. У них – семья, а вы, извините, обыкновенная поклонница, наложница, любовница, и ничего уже тут не попишешь.
– Вы не вправе оскорблять меня, между прочим, – заметила она с горькой усмешкой. – Вы мне – никто. Это Лена позволила мне жить здесь, а не вы. И не думаю, что то, что с ней произошло, связано со мной и Собакиным. Скорее всего, с вами, с теми женщинами или с той единственной женщиной, которую вы бросили, начав встречаться с Леной. Так что покопайтесь в своем прошлом, может, что и отыщете…
– Где Лена?
– Говорю же, не знаю.
– Но как-то же вы договорились встречаться, общаться?..
– Думаю, она сама позвонит мне – либо на сотовый, либо сюда. А сейчас, извините, мне надо в ванную…
– Где она взяла деньги?
– Не знаю.
Она молчала. Она из тех, кто умеет молчать.
Так получалось, что он был бессилен вмешаться в ход дела, понимал, что Оля и дальше будет молчать. И все это ради того, чтобы он не увидел Лену в бинтах и в повязках… Какая же дикость, глупость! Оставалось единственное – следить за Олей. Он, выйдя на балкон, чтобы его не было слышно, позвонил Кабалинову, справиться о деньгах. К счастью, деньги тот уже успел снять и теперь вез их Константинову.
– Саша, у меня большие неприятности. У тебя нет человека, который мог бы проследить за каждым шагом одной молодой особы? Только человек должен быть надежным. Дело уж слишком деликатное.
Он отключил телефон и вернулся в комнату. Вспомнил о том, что сказал ему напоследок Свиридов: «Человек, который смеется». Да, он видел эту книгу. Она лежала вот тут, на столе, и он даже листал ее: «Против скуки существует только одно лекарство». – «Какое?» – «Гуинплен».
Кто же это решил так развлечься?
Говорят, что мужчины не выбирают, это их выбирают. Значит, она его выбрала. Я не могу отделаться от этой мысли. Женщина, которая приходит, чтобы навести порядок и приготовить мне еду, довольно неплохо говорит по-русски. Ее зовут Моника. Иногда меня так и подмывает войти к ней на кухню, сесть на табурет, что возле плиты, и не спеша, обстоятельно рассказать ей все, что произошло со мной год назад. Она – не Русаков, она будет объективной слушательницей и, возможно, парой простых женских фраз объяснит мне природу моей потери. И, главное, укажет мне на мою вину, на мою ошибку. Ведь до сих пор я уверена, что рокировка на шахматном поле моей безалаберной жизни произошла исключительно по моей вине. И мое обращение к К. – лишнее доказательство (хотя ничего не было и никогда не могло быть!) моей связи с ним. Вот она, разгадка.
Моника часто готовит мне рыбу. Она вообще хорошо готовит, иначе ее бы не взяли на службу. Ей за сорок, она белокожа, с веселыми карими глазами, подвижна, стриженые волосы скрываются под потрепанной, выгоревшей бейсболкой. Она носит джинсы, пестрые молодежные майки (на одной из них крупными буквами по-русски выведено: «ЗАБЕЙ НА ВСЕ»). Интересно, знает ли она, что означает этот циничный подростковый призыв? Думаю, что знает, но оттого и носит, что считает это забавным – ведь на мысе Антиб не так уж и мало русских.
Сегодня утром, за завтраком (кто бы знал, как тоскливо сидеть за столом в полном одиночестве), я решила позвонить Р., чтобы узнать, как идет расследование. Пусть она думает, что я всерьез отношусь к этой ее бредовой затее. И вдруг узнаю, что расследование сдвинулось с мертвой точки. Р. встретилась с Т. Они мило поговорили и пришли к выводу, что К. здесь ни при чем. Тоже мне, результат расследования. Почему маньяк остановился на О.? И при чем здесь вообще она? Так, за компанию? Я сказала Р., что рада тому, что они поговорили с Т. Но что дальше-то? И если маньяк затаился, то как можно напасть на его след? Неужели я так никогда и не узнаю, за что мне разрезали рот?
17 
