71 
Все надежды Николь рухнули.
— Вы сердитесь на меня?
— Злиться нет смысла. Вас винить нельзя. Во всем виноват только я. Мои действия сами за себя говорят.
— Я вас не виню, — еле слышно произнесла она, чуть не плача. «Он сожалеет о том, что мы сделали».
— Не имеет значения, вините вы меня или нет. Важны последствия вашего визита.
Николь облизнула пересохшие губы:
— Последствия?
— Вы больше не девственны, и у вас может быть ребенок.
— Меня не волнует первое, а ребенок…
Она еще не думала об этом.
— Только вы могли отреагировать таким образом. Он стал еще суровее:
— Я пришел заверить вас с том, что не намерен оставлять наши отношения в том состоянии, в котором они находятся сейчас. Это было бы еще нестерпимее, чем вчерашнее мое поведение. Мы должны пожениться.
У Николь от удивления открылся рот.
— По правилам нам следовало бы подождать год, — говорил он приказывающим тоном, пронзительно глядя на нее. — Но раз возможен ребенок, то мы поженимся немедленно. Я буду говорить с вашим отцом, как только он вернется.
У Николь закружилась голова. Собравшись с мыслями, она осознала, что его предложение не обрадовало ее. На смену надеждам пришли отчаяние и мрак.
— Вы не хотите жениться на мне.
Он помолчал.
— Не имеет значения, что я хочу. Мой поступок вчера решил мою… и вашу судьбу.
— Я понимаю.
— Вы огорчены, — заметил он и налил в бокал шерри. — Я не хотел быть таким жестоким.
— Да вы более чем жестоки, — сказала Николь, негодуя на выступившие слезы и смахивая их. — Вы очень ясно дали мне понять, что намерены жениться на мне из чувства долга.
Он протянул ей бокал, но она не взяла.
— Вы говорите так, словно у меня в отношении вас свинские намерения. Мой долг — жениться на вас.
— Такой же, как жениться на Элизабет, хотя ее вы любили.
Герцог ничего не ответил.
— Ведь на самом-то деле вы не хотите жениться на мне, ведь так, Хэдриан? Если бы вы выбирали…
Она увидела, что впервые за этот день он разозлился.
— Нечего выбирать! Здесь неуместно говорить о том, что я хочу!
— Но не мне.
— Что это значит?
Николь хотела ему все объяснить, но передумала. Он пришел сюда исполнить свой долг, «исправить положение», словно она — деловая проблема, которую нужно решить. Какое благородство! Еще вчера он почти плакал по другой женщине. Да он и любит другую. В Николь опять заговорила гордость.
— Если вы не понимаете, то я вам и не скажу.
Он смотрел на нее в упор. Она чуть запрокинула голову и гордо, через силу разжимая губы, сказала:
— Я не выйду за вас, ваше сиятельство.
В мгновение его лицо преобразилось. Оно выражало растерянность, недоумение, горечь, будто произошла какая-то невероятно нелепая и досадная вещь.
Николь отвернулась, руки ее дрожали. Она мечтала стать его женой, но больше всего на свете ей хотелось его любви. А ее-то и не было. Он тосковал по Элизабет, которую любил. Он вовсе не хотел жениться на Николь, а предложение сделал только из чувства долга. Как же она отдаст ему свое сердце, получив взамен холодное равнодушие! Что может быть печальнее, чем судьба нелюбимой жены?
— Я правильно расслышал вас?
— Я не выйду за вас, — сказала она тверже. — Элизабет еще не успела остыть в гробу и…
— Как я уже сказал, — прервал он ее, — мы поженимся немедленно. Я уже говорил со своими юристами, и они готовят необходимые документы и особое разрешение.
Николь вскочила, взбешенная его самоуверенными действиями. Негодование позволяло ей сохранить решимость.
— Я приняла решение, и, полагаю, вам сейчас следует… уйти.
Он не двинулся с места.
— Вы самая сумасбродная женщина, какую я знаю. Я предлагаю вам обдумать все это на свежую голову.
— Нечего мне обдумывать. Если вы сейчас не уйдете, то боюсь, придется уйти мне.
Он долго смотрел на нее. Наконец произнес:
— Я не верю тому, что вы сейчас мне сказали. Я не верю вам. Нет ни одной женщины во всей Великобритании, которая бы отказала мне.
Николь грустно взглянула на него:
— Одна есть.
— Вам не придется уходить, — сказал он, решительно направляясь к двери. — Всего хорошего, леди Шелтон! Простите меня за дерзость.
Он рванул дверь, и не успела она опомниться, как он исчез.
Злости ее как не бывало. С глубокой грустью она прислушивалась к затихающему топоту копыт его лошади.
— Прощай, Хэдриан. — Ее душили слезы.
71 
