На этом, однако, сходство с ребенком и заканчивалось. Девушка у него на руках была сама женственность: мягкая и нежная, несмотря на свою жуткую худобу. Кейтлин сводила мужчин с ума, даже не желая того.
Мейсон толчком распахнул незапертую дверь дома. Кейтлин попыталась встать на ноги, но он держал ее на весу, прижимая к себе.
— Ты уже можешь меня отпустить, — сказала она.
— Что за спешка?
— Ты же знаешь: я не хочу, чтобы ты меня нес.
— Уже несу.
— Все равно… Мы уже в доме. Мейсон… Мейсон, ты куда?!
— В твою спальню.
— Нет! — вырвалось у Кейтлин.
Мейсон не обратил внимания на ее вопль. Не останавливаясь, он уверенно миновал переднюю, зал, коридор. Пять лет не притупили воспоминаний, он прекрасно знал, где комната Кейтлин. Не прошло и минуты, как он уложил ее на постель.
Оглядываясь, Мейсон видел, что ничего не изменилось. Комната осталась точно такой, как он помнил: бело-розовые занавески, густо-розовый ковер, полка плюшевых зверюшек, которыми Кейтлин одаривали в детстве и с которыми она не расставалась. Кровать, покрытая чем-то пушистым и радужно-ярким. Вопиюще женственная комната, полная противоположность колючей своей хозяйке.
— Какая же Кейтлин настоящая? — внезапно спросил он.
— Не понимаю.
— Нежная и женственная или упрямая и независимая?
Их взгляды встретились.
— А как тебе кажется? — В зеленых, затененных усталостью глазах Кейтлин светилось любопытство.
— Смесь и того, и другого? — предположил Мейсон. — Я прав?
— Ты прекрасно отвечаешь на вопросы.
Сочные губы разошлись в улыбке, открыв белые зубы и кончик розового язычка. Инстинктивно Мейсон потянулся к девушке и почувствовал, как Кейтлин вздрогнула, ощутив его губы. На миг он замер, сберегая вкус ее теплого рта, пробуя влажную сладость там, где губы ее приоткрылись. Так могло бы длиться вечно.
И тут Мейсон вспомнил, зачем он здесь — в этой спальне, на этом ранчо. Он отодвинулся.
— Почему? — спросила Кейтлин.
Ее зеленые глаза теперь стали туманными, почти невидящими.
— Почему я тебя поцеловал? — Мейсон заставил себя пожать плечами. — Потому, наверное, что мне этого захотелось.
— Нет, почему перестал целовать?
Желание обожгло Мейсона. Потому что, не остановись я сейчас, я не остановился бы вообще, — так мог бы он ответить, и это было бы правдой.
— В день нашего первого свидания ты спросила, не собираюсь ли я тебя поцеловать.
— Я помню.
— Лошади шли бок о бок, и мы мечтали прижаться друг к дружке.
— Ты боялся моего отца.
— Я целовал тебя, Кейтлин.
— Я помню и это.
— Но я остановился.
Глаза Кейтлин были все еще затуманены. Губы — такие сладкие на вкус — дрожали. Мейсона захлестнула волна чувств. Однако он знал Кейтлин Маллин и приказал себе не верить, будто она изменилась, а вспомнить, что эта девчонка — маленькая притворщица, пекущаяся лишь о себе.
— Почему я остановился? — Теперь в его тоне звучала ирония. — Ответ тот же: потому что мне так захотелось.
Кейтлин была так близко, что он расслышал почти беззвучное шипение.
— Ты свинья, Мейсон! Я считала, что знаю тебя… Как же я ошибалась!
Мейсон коротко, безрадостно хохотнул.
— Возможно, мы оба ошибались. Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Готова вернуться к прерванной работе.
— Будешь дурой, если вернешься.
— Со мной все в порядке. Ну ладно, была минутная слабость, была. Но лишь минутная, Мейсон. И я хочу сегодня закончить красить ограду.
Девушка села, но Мейсон схватил ее за плечи и заставил снова лечь на подушки.
— Лежи смирно, Кейтлин. Не вздумай шевелиться, пока я не вернусь.
— Что ты здесь раскомандовался! — пробурчала Кейтлин, но было заметно, что сопротивляется она больше для проформы, а на самом деле рада, что кто-то принимает за нее решения, рада, что есть возможность передохнуть.
— Вот и слушайся, — хмыкнул Мейсон, выходя из комнаты.
Чуть позже он вернулся с влажной салфеткой в одной руке и чашкой в другой.
— Какого черта…
Кейтлин снова попыталась вскочить, когда Мейсон поднес салфетку к ее лбу.
— Лежи смирно, — велел он.
Девушка подчинилась и закрыла глаза. Теперь Мейсон мог, не таясь, рассмотреть ее: длинные ресницы касались щек, прекрасные мягкие волосы рассыпались по подушке, уголки губ изогнулись и чуть дрожали — как жаждал он снова поцеловать их! — в ложбинке на шее бился пульс, маленькие груди вздымались и опадали, и соски проступали под тонкой тканью футболки. Несмотря на изможденный вид, Кейтлин выглядела даже более притягательно, чем всегда.