— О боже, как интригующе звучит! Я так понимаю, у тебя еще какое-нибудь блестящее предложение?
— Все то же самое.
В душе Кейтлин боролись разные чувства. Ничего ей так не хотелось, как броситься в объятия Мейсона. Предательский голосок уже нашептывал ей, так ли уж это плохо — принять его предложение, пусть он ее и не любит.
— Ты еще не понял, что зря тратишь время? — донесся до Кейтлин собственный жесткий голос. — Делай мне самые заманчивые предложения, я все равно не передумаю, что бы ты ни сказал.
— Никогда, Кейтлин? — Он заглянул ей в глаза.
— Никогда. — Твердо, как только могла, Кейтлин подтвердила: — Не передумаю, что бы ты ни сказал. Я уже говорила тебе это: я не стану твоей.
9
Кейтлин была на пастбище, когда над головой пролетел знакомый самолет. Она радостно воскликнула:
— Мейсон!
Меньше суток прошло с ее триумфа на родео — триумфа, отравленного скандалом, который закатил ей Мейсон. Его столь скорый визит означал, должно быть, что гнев Мейсона поостыл.
Она помчалась к посадочной полосе и успела как раз вовремя. Привязав лошадь к ближайшему дереву, Кейтлин выбежала на полосу в тот самый миг, когда высокая фигура выпрыгнула из самолета.
— Мейсон!
Он мог сделать хотя бы шаг ей навстречу, но не стал и отстраненно наблюдал, как Кейтлин спешит к нему.
— Привет, Кейтлин, — прозвучало более чем холодно.
Она смотрела в суровое лицо того, кого любила, лицо сейчас сердитое и хмурое, и счастье ее медленно таяло. Кейтлин отступила на шаг.
— Мейсон, что случилось? — И, когда он не ответил, догадалась: — Ты еще злишься…
Он пожал плечами.
— А чего ты ждала?
— Я надеялась, ты уже остыл. Что ты рад за меня. Может быть, даже горд тем, чего я добилась…
Что-то дрогнуло во взгляде Мейсона, и Кейтлин на миг решила, что достучалась до него. Но голос, когда Мейсон заговорил, был все так же резок.
— С чего бы тебе так думать?
— Другие женщины были так хороши… Не загоняй я себя до седьмого пота тренировками, мне бы с ними не сравниться. Ты ведь понимаешь?..
Выражение его лица не смягчалось.
— Я велел тебе не участвовать в родео.
Велел? Это уж слишком! Кейтлин прищурилась и отчеканила:
— Я не слушаю повелений, Мейсон, неужели ты еще не понял?.. Я благодарна тебе за участие. Я пыталась сказать тебе это вчера. — Она помолчала, а потом, уже мягче, добавила: — Мейсон… я должна была сделать, что сделала.
— Ты правда так думаешь, Кейтлин?
— Да, — подтвердила она. — Я по-прежнему не теряю надежды продать скот, но до торгов еще больше месяца. Родео было для меня единственной возможностью получить деньги в руки — и быстро.
Темные глаза впились ей в лицо.
— Я сделал тебе предложение.
— Которое я не могу принять.
— Ты дала мне это понять достаточно ясно. Все шло совсем не так, как надеялась Кейтлин.
— Мейсон… — взмолилась она, — не будем спорить. Я все еще в восторге от вчерашнего, не отравляй мне радость. Ладно?.. — Она тронула его за руку и ощутила, как мгновенно напряглись под ее пальцами мышцы. — Идем в дом. Твой чек уже готов, а потом…
Мейсон вырвал руку, будто прикосновение Кейтлин обжигало, и выдохнул неприязненно:
— Забудь!
Кейтлин стало плохо. Она смотрела на Мейсона во все глаза.
— Забыть?.. Почему?
— Мне не нужен твой чек. Порви его.
— Не понимаю. Все эти месяцы ты наседал на меня с выплатами, не давал отсрочек. Требовал, чтобы вместо денег я расплачивалась услугами. А сейчас велишь мне порвать чек?
— А когда будешь его рвать, — резко проговорил Мейсон, — порви заодно и еще кое-что.
— Что порвать? — Его гнев смутил Кейтлин.
— Вот это! — И он с яростью швырнул ей в руки большой конверт. — Открой.
— Что это? — прошептала она, вытаскивая из конверта несколько листов.
— Твоя чертова закладная, конечно.
Кейтлин охватила дрожь.
— Зачем… Зачем ты привез ее?
— Теперь она твоя. Порви ее, Кейтлин.
Господи, а не снится ли мне все это? Кейтлин подняла на Мейсона повлажневший взгляд.
— Еще осталось так много взносов… — Голос ее срывался, язык отказывался повиноваться. — Как можно? Мейсон, я не имею права…
— Если ты ее не порвешь, порву я.
Мейсон выхватил документ из рук Кейтлин и разодрал на части.
Кейтлин завороженно смотрела, как клочки падают наземь. Потом, подняв голову, вновь обратила взгляд к Мейсону. Никогда ее любимый не выглядел более суровым, далеким, рассерженным, чем сейчас.