73 
— Это моя вина, — сказал Джек. — Я вышел из себя. Кочис посмотрел на Нахилзи.
— Нет, это я виноват. Я обвинил его в шпионаже. Помолчав, Кочис заговорил, громко и властно:
— Слушайте внимательно. Ниньо Сальваж — мой брат. Он отважный воин и не раз доказывал, что достоин имени, которое я дал ему когда-то. Я верю ему. А тот, кто сомневается в моей мудрости, пусть прямо скажет. — Кочис оглядел собравшихся, потом посмотрел на Нахилзи, который смущенно поежился. — Выкладывай, что у тебя на уме, или держи язык за зубами.
— Я не доверяю ему, — сказал Нахилзи. — Много зим назад он покинул свой народ и ушел к белым. А теперь, когда пришла беда, вернулся. Может, у меня нет твоей мудрости, великий вождь, но я все же не так глуп.
— Боюсь, что глуп, — отрезал Кочис. — Разве Сальваж не сражался с нами и не прославил свое имя? Разве не был женат на наших женщинах? Разве не вернулся, когда наступили тяжелые времена и нам понадобились храбрые воины? Разве не понял он наконец, после долгих поисков и смятения, где и с кем его сердце? Скажи, Нахилзи, — Кочис понизил голос, — может, после стольких зим ты вдруг усомнился в моей мудрости? Может, считаешь, что я больше не способен быть вашим вождем?
— Нет, — пристыжено ответил тот.
Кочис повернулся и зашагал прочь. Джек взглянул на Нахилзи, загадочно смотревшего на него.
— Время покажет, что великий вождь прав, — сказал Джек. — Я хочу произвести разведку местности. Ты мог бы познакомить меня с нашими позициями.
Это было предложение мира. Нахилзи кивнул и вскоре появился верхом на чистокровном гнедом жеребце, явно украденном с ранчо белых. Мужчины выехали из лагеря в несколько напряженном, но мирном молчании.
Перевалочная станция находилась в каньоне Сифон, окруженном горами со всех сторон, кроме узкого ущелья, тянувшегося за станцией и рассекавшего горный массив с севера на юг. Воины Кочиса заняли окрестные вершины, обложив станцию с трех сторон. Этого было вполне достаточно, чтобы держать в осаде солдат и пассажиров, а также охранять подступы к родникам.
Разглядывая станцию с высоты, Джек не заметил снаружи ни души. Солдаты вместе с уцелевшим скотом расположились в тесном дворике, обнесенном каменными стенами высотой в двенадцать футов. Даже если кареты были набиты битком, общее число пассажиров не должно было превышать двадцати человек, включая кучеров и кондукторов. Никого из них, однако, не было видно, все укрылись в здании станции. Вскоре им понадобится вода, если они уже не страдают от жажды. А при попытке добраться до нее их ждет смерть.
Джек угрюмо молчал. Стычка с Нахилзи отвлекла его от мыслей о пленных, но теперь, вспомнив об Уоллесе, он постарался заглушить сочувствие к нему. Джек слишком долго прожил среди белых. На войне нет места сочувствию.
Ночью небольшой отряд военных проскользнул на станцию. Кочис был в ярости.
Как выяснилось, его разведчики обнаружили милях в двенадцати от почтового тракта подразделение кавалерии, направлявшееся на восток. Предположив, что войска посланы атаковать апачей с востока, разведчики, охранявшие подход к перевалу с запада, оставили свои посты и поспешили навстречу кавалеристам. Это был опрометчивый шаг еще и потому, что восточный вход был практически неприступен и несколько воинов могли успешно оборонять его от превосходящих сил противника. Воспользовавшись моментом, небольшой отряд военных проскользнул через западный вход и бешеным аллюром устремился к станции. Застигнутые врасплох воины, расположившиеся на окрестных горах, открыли огонь, но вскоре прекратили стрельбу, заметив среди солдат пленных индейцев, явно принадлежавших к одному из племен апачей.
Кочис позвал на совет Джека, Нахилзи и еще двух лучших воинов. Теперь у американцев было восемь заложников, включая вторую жену Кочиса и его сына. Поскольку маленькая кавалькада, прорвавшаяся на станцию, включала тридцать лошадей и скот, было ясно, что захваченные индейцы возвращались из набега.
Мрачно хмурясь, вождь предложил каждому из воинов высказать свое мнение о сложившейся ситуации.
Все три индейца жаждали крови. Они требовали подвергнуть пленных американцев мучительным пыткам, а затем убить, чтобы отомстить белым за предательство и поругание чести их вождя. В ответ на предложение Джека еще раз попробовать обменять пленных Нахилзи презрительно фыркнул. Тогда заговорил Кочис:
— Мы не можем пренебречь жизнью восьмерых апачей.
73 
