Последние отзывы

  145  

– Кого?

– Ту, которую Юра называл стервой?

– Вообще-то… она заходила сюда вчера…

– За шарабаном?

– Нет, ей, похоже, было не до шарабана, она сказала, что ей негде переночевать, и попросилась ко мне сюда, здесь вот у меня комнатка небольшая, с плиткой и диваном.

– И вы пустили ее? – Я не верила своим ушам.

– Конечно. Она же пришла не с пустыми руками, а с вином, колбасой и сладкими булочками. У нее были вещи, так она оставила их у меня и сказала, что вернется вечером…

– И снова переночует у вас?

«Господи, – подумала я тогда, – неужели мы наконец-то сможем ее поймать?!»

В голове моей уже созрел план: я сейчас же возвращаюсь к себе домой и дожидаюсь там Мишу (я была уверена, что он не вернется к Ивану один и будет ожидать меня до победного конца), затем мы с ним едем в лес, забираем Ивана, Изольду и Смоленскую и ночью в цирке ловим Пунш!

Я бы, вероятно, так и поступила, если бы не думала о Максимове. Мне нужны были доказательства его причастности ко всем преступлениям, поскольку Пунш представлялась мне тогда существом без плоти. Слишком уж многое на это указывало: ее могилы в разных городах, разлагавшаяся на глазах кожа, странное поведение… Да, как это ни печально, но в тот момент я действительно полагала, что мы имеем дело с фантомом…

Мои рассуждения были просты и сводились к следующему: Пунш если и придет вечером в цирк, то уже никуда от нас не денется, а сейчас, пока у вахтера в комнате лежат ее вещи, было бы неплохо воспользоваться ими, чтобы в одном из ее платьев показаться перед Максимовым. По его поведению можно будет догадаться о том, какую роль он играл во всей этой истории с убийствами на побережье Черного моря и расстрелом Кати и Розы…

– Вы рассказали мне какую-то совершенно невероятную байку о воскресшей из мертвых Пунш… Вы считаете это нормальным? – спросила я вахтера, глядя ему прямо в глаза. Я видела перед собой испуганного пьяницу, алкоголика, для которого выпивка в жизни заменяла саму жизнь, а потому с ним можно было легко договориться. – Я хоть и не Пунш и не знаю ваших вкусов, но так же попала в сложное положение, и мне тоже негде перекантоваться… Вы не могли бы и меня пустить хоть на время в свою каморку… Деньги у меня есть, и вы прямо сейчас сможете купить себе любую настойку, калиновую или клюквенную, причем не одну… А я подежурю здесь за вас, пока вы ходите в магазин. Ну как?

В моей руке появилась сотенная купюра, и вахтер, имени которого я не знала, просто затрясся, услышав мое предложение.

– Договорились… Если кто меня спросит, я в туалете, хорошо? – торопливо пробормотал он, схватил деньги и быстрым шагом направился к выходу.

Он ушел, а я открыла дверь его комнаты, примыкающей к стеклянной конторке, и увидела уже знакомый мне чемодан, тот самый, который сама же, по сути, и украла в свое время из бывшей квартиры Варнавы…

Мне понадобилось всего четверть часа, чтобы надеть на себя то самое желтое платье Пунш, в котором я была в день гибели цыгана и Кати с Розой, день, когда я совершенно фантастическим образом разбогатела на несколько сот тысяч долларов – на сумму, так и не пересчитанную мною и, возможно даже, куда большую, чем я предполагала.

Почему я остановила свой выбор именно на этом платье, ответить трудно. Возможно, потому, что мне вспомнились слова Пунш о том, что эти платья приносили ей удачу, мне же, в частности, удачу принесло именно желтое платье.

Стянув волосы в хвост и закрепив его на макушке, я дрожащими от волнения руками достала из сумочки помаду, тушь и сделала все возможное, чтобы мое лицо было ярче, выразительнее, пусть даже вульгарнее.

В чемодане я обнаружила и туфельки на шпильках, которые очень подходили к платью.

Я собиралась уже захлопнуть чемодан, как вдруг внимание мое привлек красный полиэтиленовый пакет с каким-то серым мехом внутри. Сгорая от любопытства, я открыла его, сунула пальцы внутрь и была очень удивлена, когда, зацепив нечто мягкое и пушистое, извлекла наружу клок шерсти, похожей на кроличью. В некоторых местах пух и шерстинки были склеены сгустками крови… В голову сразу же полезли мысли о черной магии, но, как ни пыталась я вспомнить, какое отношение может иметь кроличий или заячий пух к колдовству и прочим дьявольским штучкам, кроме сушеных лягушек, разрубленных птиц и куриных лапок, ничего не припоминалось…

Мне показалось, что я слышу шаги, а потому надо было срочно уходить. Не утруждая себя водворением шерсти обратно в пакет, я упрятала этот серый, в запекшейся крови пушистый комок куда-то в складки лежащего на поверхности чемодана черного бархатного платья, в освободившийся пакет торопливо сунула свою одежду и бросилась вон из комнаты.

  145