175 
– Это я, – шептала я в трубку, глотая слезы, когда услышала ее голос. – Скажи мне, ты знала, что это ОНА?
– О чем ты, Валя? – Голос Изольды был испуганным, и я вдруг поняла, что она ничего не знает.
– Послушай, вы со Смоленской сказали, что в гробу, помимо останков питона, было две книжки… Две? Скажи: две?
– Да, две… – ответила она совсем тихо.
– Первая – пособие по кройке и шитью с фасонами тех платьев, так?
– Так…
– И ты молчала… Ты все это время молчала? Ты кому-нибудь сказала, как называется ВТОРАЯ книга?
– Нет… – Я едва слышала ее голос.
– Ведь это же Гессе, «Степной волк», так? Я угадала? Сейчас я к тебе приеду…
Я повесила трубку, вышла на дорогу, остановила первую попавшуюся машину и поехала к тетке.
Она была, к счастью, одна. И даже после нашего телефонного разговора мне еще не верилось, что она понимает, зачем я к ней приехала и что собираюсь выяснить.
– Скажи, чем болела моя мать, пожалуйста, не скрывай, это очень важно…
Изольда, немного растрепанная, в розовом широком халате, сначала обняла меня и повела на кухню, где на столе дымился только что вынутый из духовки пирог.
– Ты ешь, потом поговорим…
Но мне не хотелось есть. Мне было плохо в такой же степени, как еще совсем недавно было хорошо. Мое несчастье грозило вылиться в истерику… Такой подлости или предательства, предчувствие которых начало меня угнетать с того самого момента, когда я впервые узнала из электронного письма Левина о существовании афиши «Елена Пунш и ее ручной зоопарк», я не могла бы вынести…
– Так чем болела моя мать, прежде чем отправиться на поиски мужа или очередного любовника еще тогда, давно, когда меня и в помине не было, а ей самой было лет семнадцать?..
– Она была здоровая как лошадь… Но если ты пришла за правдой, то знай – она пила. Сильно пила. И друзья прозвали ее «Нелли Шнапс».
– И все? Больше тебе нечего мне сказать? Разве тот факт, что в гробу Пунш нашли томик Гессе, настольную книгу твоей непутевой сестры, с которой она не расставалась всю свою жизнь, тебе ни о чем не сказал?
– Ну почему же… сказал, но только я не смогла это увязать с ней… Мама Надя, Полетаев, роды, смерть моего ребенка… Мне сейчас трудно все это вспоминать…
– А ты возьми и прочитай слово «Шнапс» наоборот.
– «Спанш»…
– «Спунш» – «Пунш»… Дальше. Имя «Нелли» – наоборот: «Иллен» – «Елена». Я думаю, таким вот образом, в похмельных муках, и родился этот сценический псевдоним, жизнь и развитие которому ради любви моей драгоценной мамочки дал лилипут Юрий Лебедев… Ведь это он подобрал ее, когда ей было семнадцать и когда она одной ногой стояла в могиле, а точнее – в бутылке… Тебе же Максимов рассказывал, забыла? Лебедев вылечил ее, но не от обычной болезни, не от рака или лейкоза, а от болезни более прозаической, но не менее опасной и смертельной – алкоголизма! Взял ее к себе в труппу, женился на ней для порядка и начал делать из нее звезду…
– Валя, ты соображаешь, что говоришь? Ты думаешь, что Неля и есть настоящая Елена Пунш?
– Да ведь мы все видели эту афишу на стенке в кладовой, где твоя сестра в зеленом платье обнимается с двумя огромными питонами… Это же картинка из моего детства! Ты вспомни, сколько лет она прожила в С., а сколько моталась неизвестно где и с кем!.. Она бросила Лебедева, обокрав его… затем…
Послышался шорох – в дверях возникла моя мать. Она вошла бесшумно и теперь стояла и смотрела на нас своими спокойными красивыми, словно нарисованными глазами. И только легкая улыбка освещала ее тонкое бледное лицо.
– Что же ты замолчала, доченька? – прошептала она, скрывая волнение. – Продолжай… У нас же в запасе целых два дня до отъезда в Триполи…
– В Триполи! – вскричала я. – Ты думаешь, я поверила, что ты готовишь меня к Триполи и что мы будем там снимать фильмы о животных? Что еще оригинального ты выдумала, какие еще способы умерщвления людей пришли в твою больную голову, во что ты собираешься втянуть и меня?.. Английский, камера оператора, Африка – это лишь несколько пунктов твоего очередного плана?..
– А ты не так глупа, как это могло показаться…
– А Юрий Лебедев… Значит, он был твоим мужем? – упорствовала я.
– Забудь об этом. Юра был, может, и хорошим мужем, да только не для меня. К тому же после того, как я его бросила, он грозился убить меня…
– Неправда! Он не такой! – вскричала я. – Он никого не собирался убить, он просто любил тебя, а ты… я поняла, ты придумала всю эту историю со своими похоронами и с могилой на Воскресенском кладбище тогда, когда Юра пригрозил маме Наде, что разоблачит ее… Он знал про вас все, вот ты и испугалась, распустила слух, что умерла… Вы с мамой Надей просто залегли на дно…
175 
