19 
* * *
Он не стал избегать меня. Не стал, хотя я этого очень боялась. Обычно, если у моих знакомых особей мужского пола что-то не склеивалось, они начинали ходить мимо с таким видом, будто я размером с моль. И замечать меня им по рангу не положено. Артем не стал делать вид, что видит меня впервые, да и то плохо.
– Приветики привидениям. Как творческие успехи?
– Отлично, – улыбнулась я.
– Кофейку попьем? – предложил он, и мы продолжили наше знакомство, снова часами болтая обо мне, о моих делах, моих ролях, моих родственниках.
– Что тебе во мне? Почему тебе это все так интересно? – спрашивала его я.
– Ты необычна. Ты даже для привидения необычна. Очень интересно, что происходит в твоей юной головке.
– В моей юной головке вопрос – чего бы пожрать? И покурить.
– Как банально. А ты правда так любишь курить? Это же невкусно.
– Почем ты знаешь? – презрительно бросала я, но на самом деле подумывала: может, и вправду бросить, раз ему не нравится? Спектакль, к которому он целыми днями рисовал декорации, был уже почти готов. Премьера намечалась на октябрь. И вот где-то в начале октября он предложил мне посмотреть его картины. Я со свойственным мне юношеским максимализмом решила, что вот оно! Пришло! Ан нет. Мы поехали на его машине куда-то в тмутаракань. В Беляево. И там, в общежитии Университета дружбы непонятно каких народов, он завел меня в зал, где размещалась его выставка. Совершить в его стенах грехопадение исключалось, там бродили унылые личности голодного вида. Что они хотели увидеть там, я не поняла, но и расслабиться не получалось. Словом, пришлось мне пропитываться прекрасным. Раз уж не сам Артем, так хоть его картины.
– А вот это – эскиз к вашим декорациям. Похоже? – сиял от удовольствия он. Видно было, что в своих картинах он находил смысл всего. И жизни в том числе.
– Очень, – присвистнула от восторга я. Его картины были действительно очень хороши. Правда, допускаю, что все, к чему прикасалась рука Артема Быстрова, казалось мне гениальным. А может, так и было. Я бродила между больших и маленьких картин. То пейзажи с летними реками, то портреты неизвестных мне людей, то сказочные дома и таинственные лики на фоне фантасмагории красок.
– Ты дико талантлив, – шептала я, хотя до того дня не представляла, что могу получать удовольствие от живописи. Я любила книги, слушала музыку, мечтала научиться играть на гитаре. Но создание картины казалось чем-то не то чтобы бессмысленным, но все же и не имеющим особого смысла. Жажда запечатлеть мир на полотне грубого льна обошла меня стороной. Но тут впервые я поняла – есть люди, для которых в этом вся жизнь. И раз уж так получается, что я этого человека люблю, то надо срочно заделаться ценителем живописи. Идеальной подругой гениального художника.
– О чем ты грезишь? У тебя лицо, словно ты миску сливок вылакала!
– А? Что? – пришла я в себя. Как это так, я его люблю? О чем это я? Мы же с ним просто приятели. Но слово прозвучало в моей голове. И это нельзя было игнорировать. Я его люблю. Когда же я успела? И он не давал мне поводов.
– Да что с тобой? – раздосадованно тряс он меня за плечо.
– Я под впечатлением твоих картин. Они завораживают. Словно уносят по широкой реке, – понесла я какую-то чушь.
Он посмотрел на меня очень тепло и спросил:
– Тебе правда понравилось?
– Не передать.
Он отвез меня обратно в театр. Но после этого дня я поняла, что он точно не сможет справиться с собой. Не сможет петь мне сказки про мои младые года. Остается только подождать. Причем совсем немного, как оказалось. Буквально на следующий день он пригласил меня посмотреть на его декорации в их последней, так сказать, редакции. Только-только кончилась репетиция, народ потянулся домой. Мы с Артемом вернулись к сцене. Вот уж не думала, что все может произойти именно так. Так удивительно и так прекрасно. Только я и он, и темные провалы пустого зрительного зала. Мягкий свет падал на таинственный замок, плод его фантазии и его труда. Мы заперли двери, я сидела в первом ряду, а он рассказывал, как рисовал тот или иной стенд. Болтал без умолку, как будто пытаясь удержать меня этой болтовней.
– А если в правый угол направить свет с синим фильтром – будет эффект многовековой пыли. Ты не представляешь, как трудно добиться такого.
– Это удивительно. Какая красота. Я столько раз их видела, но, оказывается, ни разу не смотрела!
– Выпьешь вина? – спросил вдруг он. Мы ни разу не пили с ним ничего крепче кофе.
19 
