– Теперь прими этот кувшин в себя. Позволь ему и впредь оставаться прекрасным кувшином, а не каким-то серым комком.
– Хорошо! – удивительно мягко и женственно улыбнулась она. И закрыла глаза. Я не мешала. Ей надо было побыть в этом состоянии. Ей надо было побыть в нем несколько дней. Но определенно сегодня я подступила гораздо ближе к ней, чем за весь этот месяц.
– Теперь в понедельник? – Я уточнила время следующего сеанса. Жанна уехала, а я пошла кипятить чайник. Как интересно было бы подглядеть, что именно происходило у нее в голове, когда она видела свой страх. И вообще, сказал бы мне кто-нибудь, какие именно перемены могут произойти в ней с помощью этих сеансов. Ведь никогда нет гарантий, что будет позитивный результат. Как говорят врачи, отсутствие обострения – уже динамика. Я же, как безумный романтик, хотела чудесного исцеления.
В окне мой квартиры неожиданно блеснул солнечный луч. Да, по всему было заметно, что в город вовсю стучится весна. Подумаешь, холодно! Подумаешь, нечего есть! Эх, надо признать, что с Гришиными сумками мне жилось гораздо сытнее. Жаль, что он такой упертый. Может, позвонить ему? Позвонить!
– Абонент не отвечает или временно недоступен.
«Что-то я это слушаю уже месяц. Может, мне пора начинать беспокоиться?» – усмехнулась я. Беспокойство – это не мой конек. Меня хватает ровно на минуту, а потом я как-то невзначай отвлекаюсь на что-нибудь другое и забываю обо всем. Вот и сейчас, я отвлеклась на приготовление вегетарианской лазаньи из кабачка и спагетти. И выкинула из головы все, кроме прошедшего сеанса. Определенно можно сказать, что у Жанны конфликт желаемого и действительного. Это все потому, что в своих мечтах мы всегда остаемся гораздо лучше, чем можем стать в реальности. Кто она на самом деле – не очень способный поэт и продавец телефонов? Кем она может стать в своих мечтах?! Наверное, с ее точки зрения, минимум Анной Ахматовой. Как выдернуть Жанну из мира ее грез, в котором у нее нет конкурентов, критиков и завистников? Где она не может проиграть или оказаться нелепой и смешной. Как показать ей реальность, жизнь в которой будет совсем не так легка и приятна, как в мечтах? Как вообще помочь человеку сделать подобный выбор?
У меня в кармане завибрировал телефон. Я вздрогнула. Кому не спится в ночь глухую? Оказалось, Жанне.
– Привет, ты уже доехала? – заволновалась я. Никогда еще Жанна не звонила сразу после сеанса.
– Ты не представляешь, какой скандал мне закатил муж. Он требует, чтобы я перестала к тебе ездить. Я прямо не знаю, что теперь делать, – зашептала в трубку она. Я похолодела. Значит, все-таки противодействие пошло. И муж тут ни при чем. Наши близкие – это универсальные трансляторы наших собственных мыслей. И если ее муж кричит и требует, чтобы она бросила эту работу над собой, можно даже не сомневаться, что она сама бы с удовольствием сделала то же самое.
– Так что? Ты в понедельник не приедешь? – сразу уточнила я.
– Пока даже не знаю, – пространно ответила она.
– Это очень плохо. Совсем неправильно. Тебе надо обязательно пройти еще хотя бы два-три сеанса, а уже потом прерываться.
– Ладно! – зашипела она. – Я могу вырваться в пятницу, в обед. В понедельник побуду с ним, а потом что-нибудь придумаю. Идет?
– Идет, – кивнула я и повесила трубку. Надо же, не успела начать, а уже сворачивается. И почему мы, люди, не понимаем, что сами строим для себя самые страшные преграды. Хотя все они – из легкого песка. Только дунь… Телефон снова завибрировал. Я схватила его и прошептала:
– Только не принимай сейчас никаких решений. Оставь это хотя бы до завтра.
– Хорошо! – растерянно согласился мужской голос на другом конце провода.
– Котик? – удивилась я. – А тебе чего надо?
– Какая ты неласковая! – немедленно обиделся он. Его рыцарская душонка протестовала против такого обращения.
– Чего надо? – Я повторила вопрос.
– Мармелада, – надулся он. – Я, может, звоню узнать, как у тебя дела. Я, может, помочь хочу.
– Чем? – усмехнулась я. С тех пор как муж живописно прижимал меня к себе в почти горящей квартире, он никак не мог успокоиться. И звонил, требуя разговоров по душе и совместных прогулок по Москве. От последних я открещивалась, а первые сводила к пятиминутным беседам по сценарию «Как дела, как жена, как дети?».
– Ну, хочешь, я тебе куплю продуктов? Ты все дома? Все с этой своей возишься. И чего ты от нее ждешь?
– Продуктов купи, – не стала возражать я. Не в том я была положении, чтобы отказываться от продуктов, чьи бы руки их ни предложили. – А про «эту» не твоего ума дело. Ты не поймешь.