Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
30 
– Как же я буду жить? – спросила бы я себя, если бы позволила. Но я не позволяла. Любой ценой я свела свой график к еде, сну, прогулке, занятиях в бассейне и спортзале. Я слушала врача, но не включала больше телевизор.
– Если вдруг скажут, что Инком возобновил платежи, я тебе скажу, – пообещала Дарья. – Можешь не включать телик. И радио не слушай.
– Я буду думать, что все хорошо, – пообещала я, но, конечно, внутри все тряслось. Мама любой ценой молчала и откуда-то приносила продукты. Как и откуда она брала на них деньги, я не знала. Свои триста баксов я зажала и ждала зарплаты в конторе, как манны небесной, чтобы всю ее отложить на черный день. Моя штука баксов в рублях и так превратится в четыреста, но в нынешней ситуации и то хлеб. Я не сомневалась в честности Аганесова, но средств не переконвертацию и у него нет. Неоткуда им взяться. А мамина с папой пенсия превратилась в пыль под ногами. Поэтому я и не понимала, на что она покупает парное мясо для меня, но молчала, как при хранении гостайны. Я не хотела услышать, что она у кого-то что-то занимает.
Через еще неделю по Москве началась новая волна бедствий. Я не смогла полностью выключиться из реальности, а когда кошмар начал набирать обороты, просто не нашла в себе сил оторваться от радиоприемника. В нем какой-то злобный аналитик предсказывал обвал всего среднего класса России.
– Сейчас огромное количество высокообразованных людей, до злополучного августа имевших престижную и хорошо оплачиваемую работу, окажутся в прямом смысле слова на улице.
– С чем вы это связываете? – интервьюировал его вежливый и глупый журналист. Банальные вопросы, но какая небанальная ситуация. Я ловила каждое слово.
– Огромное количество банков поглотил под собой дефолт. Начнем с того, что все банковские специалисты, аналитики, маркетологи, экономисты и прочие специалисты этих банков уже оказались без работы. И принять их даже на менее престижные должности никто не в состоянии.
– Но это же не очень многочисленная группа людей.
– Вы считаете? А я знаю цифры. По официальным данным в одном только Инком-банке работало такое количество людей, которое могло бы заселить средний по величине российский город. А сколько таких банков, как Инком разорено?
– Но все-таки это специалисты довольно узкого профиля.
Конечно. Но ведь эти банки обслуживали бесконечный ряд российских коммерческих фирм и компаний. Большинство из которых похоронены теперь вместе с банками. Их сотрудники, а также и учредители также оказались в весьма плачевном состоянии.
– А сам факт неисполнения нашим государством обязательств по ГКО?
– Это тоже мощный фактор для возникновения безработицы. После дефолта потерпевшие убытки иностранные инвесторы лавиной ринутся обратно. Так что для нас гарантирована длительная стагнация в сфере инвестиционного строительства и развития областей промышленности, связанных с привлечением иностранного капитала.
– Ужасный прогноз, – как-то по-человечески сказал журналист. Я автоматически кивнула, а сама подумала. Что теперь будет с Аганесовым? Конечно, люди никогда не перестают судиться друг с другом, однако прямо сейчас и наш бизнес может встать. Может так получиться, что сейчас встанет все вообще. Эта мысль меня не порадовала, однако я не нашла в себе смелости позвонить и спросить у Рафика о его планах относительно меня. Вместо этого я дождалась дня зарплаты и приковыляла с животом наперевес в офис. Аганесов при виде меня помрачнел и заперся у себя в кабинете.
– Подожди немного, – попросила секретарша. В ее глазах плескалось сочувствие ко мне вперемешку со страхом за себя.
– Ему что, надо собраться с силами, чтобы меня уволить? – попыталась пошутить я, но получилось не смешно. Я стала заниматься самомедитацией и требовать от мозга позитивного взгляда на мир.
– Ожидай от мира только добра! – бубнила я про себя. – Мир справедлив и милосерден.
– Лариса Дмитриевна, проходите, – позвала меня секретарша. Сердце ушло в пятки.
– Лара, как ты себя чувствуешь? – с мужским беспокойством он посмотрел на меня и взял за руку. Я подумала, что так он не делал уже очень давно. Значит, разговор будет тяжелый. Диким усилием воли я сдержала слезы и максимально беззаботным тоном ответила.
– Ты знаешь, прекрасно. Тридцать четыре недели, все по плану. Только вот Инком-банк меня немного подставил, а так все неплохо. – Рафик еще раз внимательно посмотрел на меня, видимо, решая, можно или все же категорически нельзя сказать мне то, что он должен сказать. Потом, видимо решив, что сказать в любом случае придется, глубоко вздохнул.
30 
