Глава 11

Когда показался Неаполь, стало уже темнеть. Они ехали целый день, потому что от Милана до Неаполя было не меньше четырехсот миль. И все это время, что они провели в машине, Лоренцо и Эллери почти не разговаривали. Воспоминания были слишком тяжелы.

Лоренцо взглянул на Эллери, на ее бледный профиль на фоне темнеющего окна. Она казалась усталой и немного печальной, что и немудрено. Последние несколько дней были похожи на «американские горки». Он сам расплачивался за них болью, болью сердца.

Лоренцо с силой сжал пальцами руль. Везя Эллери в Неаполь — в свое прошлое, — он рисковал. Может быть, он и демонстрировал сейчас внешние атрибуты богатства и привилегированности, но ведь он не родился с ними. Даже его мать, с присущей ей гордостью, отказывалась от предложения переехать в более престижный район города. Она так и продолжала жить в тесной квартирке, в которой он вырос, что очень удручало Лоренцо.

Вздохнув, Лоренцо поехал по узким улочкам одного из рабочих районов города. Здесь прошло его детство, здесь был его дом, и он остро чувствовал его убожество. Эллери спокойно смотрела на многоквартирные дома с их облупившимися фасадами и покосившимися ставнями.

Он с трудом втиснул свой «порше» на свободное место городской стоянки:

— Приехали.

— А твою машину… — неуверенно начала Эллери.

Лоренцо криво улыбнулся.

— Никто не осмелится тронуть мою машину здесь, — сказал он. — Меня тут все знают. И знают мою маму. — Он увидел промелькнувшее на ее лице удивление. Интересно, как она отреагирует на тесную квартирку его матери, на ее простое происхождение, на ее отказ принять тот мир, в котором существовал теперь Лоренцо?

Он позвонил матери с дороги, чтобы сказать, что едет домой. Она закричала от радости и пообещала приготовить спагетти. Сейчас, ведя Эллери по узкой дорожке к одному из виднеющихся в отдалении домов, он думал о том, не допустил ли самую большую и самую ужасную ошибку в своей жизни?

Все оказалось не так, как ожидала Эллери. Зная о том, как богат Лоренцо, она вряд ли могла предположить, что его мать все еще обитает в тесной квартирке в одном из безусловно не самых лучших районов Неаполя. Неужели он не хотел бы, чтобы его мать жила в более комфортных условиях? Может быть, она отказывалась от его денег?

Эллери начала понимать, почему он не привозил сюда никого, почему не хотел привозить и ее. Она начала понимать этого человека, которого когда-то посчитала алчным и пустым. Он не был ни тем ни другим.

— Buona sera! Buona sera!

Дверь перед ними распахнулась. На пороге стояла улыбающаяся женщина лет за пятьдесят с кудрявыми седеющими волосами. Она схватила Лоренцо за плечи и расцеловала в обе щеки. Эллери не поняла ни слова из потока итальянских слов, который эта женщина вылила на своего сына, но по тому, как она грозила ему пальцем и шутливо хмурилась, предположила, что мать упрекала Лоренцо в том, что он недостаточно часто приезжал и недостаточно хорошо питался. Она поняла, что у них теплые отношения, но почувствовала какое-то скрытое напряжение. Недосказанность? Обиду?

— Мама, это Эллери Данант, леди…

— Рада познакомиться, — поспешно перебила его Эллери. — Пожалуйста, называйте меня Эллери.

— А я Марина де Люка. Очень рада, — сказала мама Лоренцо на ломаном английском.

Марина? Так, значит, он назвал новую линию своей одежды от-кутюр в честь матери?

Марина пригласила их в дом:

— Входите, я оставила вам обед.

— Конечно, — пробормотал Лоренцо, обращаясь к Эллери, и она улыбнулась.

Было так Приятно видеть Лоренцо в его родной стихии! В последние несколько дней он показывал ей себя таким, каким был на самом деле. Эллери обвела взглядом маленькую аккуратную гостиную с вышитыми картинами в рамках, с софой и креслом, накрытыми вязаными покрывалами. Комната была по-своему очень уютной. Она, как небо и земля, отличалась от роскошных стерильных гостиничных апартаментов Лоренцо. Это был его дом.

  41