Особенно,... 
96 
Бобби взял стул, который стоял у стола, и сел возле кресла Томаса. Стали говорить про всякое-разное: какой на улице большой синий день, какие за окном пестрят красивые цветы.
Обо всем болтали. Бобби шутил, но, когда говорил про Джулию, менялся в лице. Сразу видно – беспокоится. Говорит про Джулию, а сам, как хороший стишок в картинках, не рассказывает про свои тревоги, а передает настроение.
Томас и так тревожился за сестру, а заметил, как озабочен Бобби, и вовсе испугался.
– Дельце нам подвернулось хлопотное, – говорил Бобби, – так что в ближайшее время ты нас не жди. Заглянем в выходные или в начале той недели.
– Хорошо, – ответил Томас, и его насквозь пробрало холодом. Когда Бобби говорил про это новое дело, из-за которого Джулия нянчится с ребеночком, его слова еще больше напоминали тревожный стишок в картинках.
А вдруг в этом деле их и поджидает Беда? Точно! Надо предупредить Бобби, но как ему объяснить? Томас по-всякому примерялся – все равно не выходит, как у самого глупого глупца в интернате. Остается ждать, пока Беда не подступит поближе, а тогда уж протелевизить Бобби грозное предупреждение – напугать, чтобы он был начеку и застрелил Беду, если сунется. Такому предупреждению Бобби поверит: откуда ему знать, что телевизит глупый?
А стрелять Бобби умеет. Все сыщики хорошо стреляют. В большом мире много опасностей. Попадаются такие нехорошие люди, которые сами могут в тебя выстрелить. Или наехать на тебя машиной. Или ударить ножом. Или задушить. Или – бывает и такое – сбросить с крыши высокого дома. Или даже выдать твою смерть за самоубийство. Но хорошие люди не всегда же носят оружие, вот сыщикам и приходится их защищать. И стрелять они должны метко.
А потом Бобби заспешил. Сказал, что ему надо в одно место. Не в смысле "в уборную", а по делам. Они опять обнялись. Бобби и Клинт ушли, а Томас остался один.
Он подошел к окну. День был хороший, лучше, чем ночь. Солнце выгнало темноту из мира, а что осталось, пряталось от солнца под деревьями и за домами. И все же нехорошее тоже было. Беда не ушла из мира вместе с ночью. Она где-то здесь, в этом дне.
Прошлой ночью, когда Томас подобрался к Беде близко-близко и она его чуть не схватила, он перепугался и шмыгнул обратно. Он чувствовал, что Беда старается дознаться, кто он, где он. Вот придет в интернат и съест его, как того зверька. Томас уж было решил больше к ней не лезть, держаться в сторонке, а теперь понял: нет, так не пойдет. Надо помочь Джулии и ребеночку. Даже Бобби раньше был спокойный-преспокойный, а теперь боится за Джулию – значит, Томас тем более должен за нее переживать. И за ребеночка тоже, раз Джулия и Бобби с ним нянчатся. Пусть у Томаса с Джулией будут общие заботы.
Томас потянулся к Беде.
Вот она. Еще далеко.
Томас остановился.
Страшно.
Нет, нельзя бояться, нельзя останавливаться. Вперед. Ради Джулии, ради Бобби, ради маленького. Нужно все время следить за Бедой и вовремя заметить, когда она двинется сюда.
Глава 45
В этот вторник Джекки Джеке приехал в агентство только в четыре десять, спустя целый час после возвращения Бобби и Клинта. Еще полчаса он возился с мебелью и освещением, создавая такую обстановку, чтобы сподручнее заниматься своим ремеслом. От этих тягомотных приготовлений Джулия чуть на стенку не полезла. Сперва Джекки объявил, что в кабинете чересчур светло, и задернул шторы, хотя за окном уже сгущались зимние сумерки, а небо над океаном потихоньку заволакивали беспросветные тучи. Потом он принялся мудрить с тремя медными лампами, мощность которых можно было менять по желанию. Перебрав все возможные варианты, Джекки остановился на таком сочетании: одна лампа работала в режиме 70 ватт, другая – 30 ватт, а третью он вообще выключил. Затем он попросил Фрэнка пересесть с дивана на стул, но, подумав, выдвинул на середину кресло, стоявшее у стола Джулии, и посадил Фрэнка в него. Перед креслом поставил полукругом четыре стула.
Джулия подозревала, что Джекки прекрасно справился бы со своим делом и при дневном свете, но артист есть артист: даже когда работает не на сцене, душа просит театральных эффектов.
В наши дни иллюзионисты чураются пышных сценических имен вроде Великий Блэкуэлл или Гарри Гудини и предпочитают негромкие псевдонимы, похожие на подлинные имена. Но Джекки крепко держался традиций. Настоящее имя Гудини было Эрих Вайсе. Настоящее имя Джекки Джекса – Дэвид Карвер. Более экзотические прозвища не годились, поскольку Карвер исполнял комические трюки. Уже в молодости он бредил сценой ночных клубов Лас-Вегаса. Он выбрал род занятий, который в представлении людей одного с ним круга равнозначен дворянскому достоинству. Его сверстники мечтали стать учителями, врачами, торговцами недвижимостью, автомеханиками, а юный Дэйви Карвер видел себя только Джекки Джексом. Теперь его мечта сбылась.
96 
