67 
Что он здесь делает?
– Яанна, – произношение Ваирманга несколько отличается от всех, слышанных мною, – материнство тебе к лицу.
Риан скачет на коленях у хозяина Черного Палача. Черт, никак не запомню имени! Хессий? Кессий? Кеоссий? В любом случае, очень хочется забрать у него ребенка и приказать никогда, никогда не приближаться к этому злому дяде!
– И ты здравствуй. Зачем пришел?
– Я его пригласил. – Голос мужа звучит самую малость напряженно. Ваирманг широко ухмыляется. Великолепно.
– Твое слово – закон, Роннен. В этом доме дадут поесть несчастной измученной женщине?
– Разумеется. Эй, там!
Когда я утолила первый голод, дражайший супруг изволил сообщить:
– В столице дела… обстоят не так славно, как многим хотелось бы. Уже несколько Рыцарей Трона – великих и не очень – были скомпрометированы.
– У каждого имеется собственный скелет в шкафу, – небрежно хмыкнула я, налегая на куропатку. – И насколько серьезно они вляпались?
– Объявлена охота.
Куропатка почему-то встала поперек горла. Роннен заботливо похлопал меня по спине.
– Спасибо, дорогой. А информация о тяжких грехах провинившихся хотя бы правдива?
– По-твоему, кто-то проверял? – радостно изумился Ваирманг. – Это же столица, а не ваш захолустный Дойл-Нариж! Развели тут порядок, скоро жители по улицам строем начнут маршировать.
– И что плохого? – Роннен иронически приподнял бровь. Черный Палач расхохотался:
– Абсолютно ничего! Люблю, когда под окнами ходят строем… Но опальные охламоны исчезли. Их не убивали, не заточали в родовые и казенные казематы, даже на галеры не продали. Просто хоп! – и нету.
– Откуда сведения?
Ваирманг серьезно поглядел на моего драгоценного супруга.
– Топтуны у порога потоптались. Честно говоря, всю траву там вытоптали.
– И скурили, – пробормотала я. Мужчины поглядели на меня недоуменно, пришлось махнуть рукой и вежливо попросить Черного Палача продолжить политинформацию.
– Лорд Крим, как вы ее терпите? Если бы моя жена хоть раз позволила себе подобное…
Разумеется, Ваирманг никогда не женился. У мечей вообще несколько иная физиология – или что там у них вместо? Но его человек – по-моему, все же Кеоссий – пару лет назад сыграл свадьбу. До сих пор сильно сочувствую той несчастной, которая соединила жизнь с ходячим придатком чокнутой железяки.
Но когда Черный Палач решает остепениться и для осуществления своих планов выбирает девицу – у нее не остается выбора. Тут и матерые мужики пасуют.
Раньше, во времена незапамятные, живые мечи умирали вместе с хозяином в любом случае. Но нерациональность подобного обычая скоро стала очевидна всем заинтересованным сторонам. Во-первых, изготавливать такое чудо долго, а сломать – одно движение. Во-вторых, клинок может и не дать это движение совершить. Ни тебе, ни тому, кто придет следом, ни еще сотне добровольцев. А потом добровольцы закончатся. Чует мое сердце, что Ваирманг так и поступал. Может, оттого мечи и ломали юными – по меркам закаленной стали. А ну как опыта поднаберутся? Фиг же потом справишься!
И в старинном правиле начали делать исключения. Отныне клинок предписывалось преломить, если последний его хозяин пал, не оставив потомков, достойных взять меч в руки. Даже девочка вполне могла продлить жизнь родовому оружию – дочери вырастают, выходят замуж, рожают сыновей… Передавать наследство двоюродным родственникам, правда, запрещалось по-прежнему. Так и не выяснила, кстати, с чего такая дискриминация.
Была еще одна причина для уничтожения живого клинка – его участие в убийстве хозяина, прямое либо косвенное, или же недостойное поведение во время битвы.
Айсуо по здешним меркам влип что так, что эдак. Но умница Илантир отыскал другую отмазку. Мой меч до сих пор не входит в когорту боевых, тренировочный он – вот и весь сказ. Ваирманг по данному поводу ржет, как табун буйнопомешанных жеребцов, и вслух восхищается мозгами Янтарного Льда. Кажется, это чуть ли не единственный пункт, по которому мы с Черным Палачом сходимся во мнениях безоговорочно.
Сам же Ваирманг хозяев терял не раз и не два. Конкретное количество убитых мечевладельцев он, наверное, и сам не помнит. Еще не хватало заморачиваться всякими глупостями! Да, терял – и что теперь? Ломать его, единственного и неповторимого? Ну, попробуйте…
С какого-то момента пробовать перестали. Хоронили тело со зловещим мечом в руках – и не дай любой бог из здешнего пантеона хоть кончиком пальца коснуться этого клинка! Спасибо, уважаемые, мы уж лучше так, по-обычному, без идиотского героизма.
67 
