И в тот момент, когда я совсем решилась уйти, мысленно признав свое поражение, из дверей здания вышел Вашарий. Тоненько пиликнула одна из самодвижущихся повозок из числа все еще стоящих около тротуара — видимо, он снял ее с охранных чар. Вашарий зябко поднял воротник плаща, засунул руки в карманы, шагнул было с крыльца — и тут заметил меня. Остановился, не веря своим глазам.
Я словно нехотя вступила под свет фонаря, стоящего около здания. Опустила голову, осознавая, как ужасно сейчас выгляжу: красный распухший нос, на голове творится нечто невообразимое, скромный макияж давно растекся по лицу, пугая черными разводами туши под глазами.
— Киота. — Вашарий очень медленно, выверяя каждый шаг, подошел ко мне, будто опасался, что в последний момент наваждение растает. — О небо, Киота, что случилось? Ты же совсем промокла! Почему не зашла внутрь, почему не попросила позвать меня? Почему не позвонила, в конце концов?
— Вашарий. — Я упорно разглядывала что-то у него под ногами. Беззвучно всхлипнула, когда почувствовала его руки у меня на плечах. Вашарий торопливо скинул с себя плащ, чтобы меня укутать, но я подняла голову — и он так и застыл, растерянно комкая кусок материи и не зная, что с ним делать. — Вашарий, — громче повторила я, уже не стыдясь своих слез — все равно мое лицо было мокрым от дождя. — Пожалуйста, забери меня домой. Я так соскучилась по тебе!
* * *
Этой ночью я долго не спала. По-моему, Вашарий побил все рекорды скорости, доставив меня к себе домой в кратчайший срок. Демон в глубинах повозки выл на все голоса, не осмеливаясь противиться воле хозяина. То и дело ее опасно заносило на скользкой размытой дороге. Но я не боялась, точно зная, что Вашарий не допустит беды.
Только в тепле я поняла, насколько замерзла. Зубы отбивали звонкую дробь, руки и ноги почти не слушались меня, поэтому Вашарию пришлось раздевать меня самостоятельно. Впрочем, думаю, в любом случае это произошло бы именно так. Он поспешно содрал с меня насквозь мокрую одежду, не заботясь о ее сохранности и рассыпав по полу оторванные из-за его неаккуратности пуговицы. Затем на руках отнес под обжигающе горячий душ. Сам жесткой мочалкой до красноты растер мне кожу, сам завернул меня в огромное махровое полотенце и опять-таки на руках отнес на кровать, уже согретую простейшим огненным заклинанием.
— Со мной все в порядке, — пыталась я заверить его, но он меня не слушал.
Метнулся на кухню, где загремел посудой. По дому поплыл тягучий вязкий аромат малинового варенья и заваренного на травах чая.
Дракончик примостился у меня в ногах. Негромко курлыкал, рассказывая, как скучал все это время. Врал, наверное. Но мне было приятно, что он не зашипел на меня, когда увидел в дверях дома.
Спустя несколько минут на пороге спальни появился Вашарий. Заставил меня залпом выпить какую-то гадкую приторную микстуру, видимо от простуды, затем налил огромную чашку чая.
Я наблюдала за его суетой с удивительным чувством покоя. Казалось, что после долгих опасных странствий я наконец-то попала домой, где мне больше ничто не угрожает. И как я могла бояться его? Как могла представлять в своем дурном воображении, что когда-нибудь он меня обидит? Да скорее небо рухнет на землю, чем это произойдет!
— Я очень скучала, — сипло проговорила я. Глотнула горячий чай, зажмурилась и раскашлялась, а затем для полноты счастья еще и оглушительно чихнула.
Вашарий ловко отнял у меня чашку, опасаясь, что я расплескаю ее содержимое по одеялу. Нахмурился и приложил руку к моему лбу. Кожу обожгло сканирующим заклинанием, после чего он недовольно зацокал языком.
— У тебя температура, и высокая, — констатировал он. — Киота, сколько времени ты провела под дождем?
— Не помню. — Я легкомысленно пожала плечами. — Когда я пришла, фонари еще не горели. А потом я ждала, и ждала, и ждала. Наверное, это очень глупо выглядело со стороны. По крайней мере, твои подчиненные как-то подозрительно лыбились, проходя мимо меня.
— Разгоню всех, — мрачно пообещал Вашарий. — Уволю без малейшего сожаления! Хоть бы одна сволочь догадалась позвонить и предупредить!..
— Зато я убедилась, что ты действительно за мной не следил, — сонно отозвалась я. В тепле меня разморило, а возможно, Вашарий добавил в чай каких-нибудь успокаивающих трав.
— Глупая моя, — негромко пробормотал он. Наклонился и ласково чмокнул меня в пылающий лоб, после чего заботливо подоткнул одеяло. — Теперь я понимаю Дольшера в его ненависти к этому хлыщу Марьяну. Как надо было тебя обидеть в первых отношениях, чтобы во всех последующих ты постоянно ожидала подвоха!