Особенно,... 
38 
Два года назад, когда он приехал в Киттур, у него были имя, каста и брат.
«Я – Кешава, сын Лакшминарьяна, цирюльника из деревни Гурупура» – так говорил он по дороге в Киттур, самое малое шесть раз, автобусным кондукторам, сборщикам дорожной пошлины и просто незнакомцам, осведомлявшимся, кто он такой. Вот эта формула, мешочек с постельными принадлежностями под мышкой да пальцы брата, сжимавшие его локоть, когда оба они попадали в толпу, и было всем, что он привез с собой в город.
А у брата имелись: десять рупий, мешочек с постельными принадлежностями под мышкой, под правой, и адрес родственника, записанный на клочке бумаги, который он комкал в левой ладони.
В Киттур братья прибыли пятичасовым вечерним автобусом, то было первое их посещение города. Они сошли на автобусной станции. В середине дороги Рынок – Майдан, самой широкой во всем Киттуре улицы, кондуктор сказал им, что дальше он их за уплаченные ими шесть рупий и десять пайс не повезет. Вокруг сновали автобусы, из их дверей высовывались мужчины в хаки и со свистками в зубах, издавали визгливый свист и кричали пассажирам: «Хватит на девок глазеть, сукины дети! Мы и так уж опаздываем!»
Кешава держался за подол братниной рубахи. Два велосипеда описали вокруг них несколько кругов, едва не переехав ступни Кешавы; велосипеды, моторикши, автомобили неслись во все стороны, угрожая отдавить ему пальцы ног. Он словно оказался на морском берегу, улица сплывала под ним, как сплывает под волнами песок.
В конце концов братья набрались храбрости и подошли к созерцавшему улицу мужчине с обесцвеченными витилиго губами.
– Где тут Центральный рынок, дяденька?
– Чего? А, рынок… рынок там, за Гаванью.
– А далеко отсюда до Гавани?
Дяденька направил их к авторикше, стоявшему, потирая пальцем десны.
– Нам нужно на рынок, – сказал Виттал.
Водитель, не вынув пальца изо рта и обнажив большие десны, какое-то время глядел на них. Потом все-таки вынул палец и осмотрел его влажный кончик.
– На какой – Лакшми или Центральный?
– На Центральный рынок.
– Вас сколько?
Затем:
– Багажа много?
А затем:
– Вы откуда?
Кешава решил, что в большом городе, подобном Киттуру, принято задавать такие вопросы, что моторикша имеет на это право.
– Рынок далеко отсюда? – спросил, уже отчаявшись, Виттал.
Водитель сплюнул им под ноги.
– Ну а как же? Это город, а не деревня. Тут все от всего далеко.
И он, глубоко вздохнув, мокрым пальцем начертил в воздухе несколько петель, показывая, какими окольными путями придется им добираться до рынка. И вздохнул еще глубже, словно давая понять, что рынок находится в немыслимой дали. Сердце Кешава упало: выходит, водитель автобуса их обманул. Ведь он обещал ссадить братьев в двух шагах от Центрального рынка.
– А сколько возьмете, дяденька, чтобы отвезти нас туда?
Водитель оглядел братьев с головы до ног, потом с ног до головы, словно прикидывая их рост, вес и нравственные достоинства.
– Восемь рупий.
– Это слишком много, дяденька! Возьмите четыре!
– Семь двадцать пять, – ответил водитель и ткнул пальцем: садитесь. А затем заставил их, ничего не объяснив, ждать в тележке, держа на коленях мешки.
Вскоре двое других пассажиров поторговались с ним относительно места доставки и цены и тоже погрузились в тележку; один из них молча плюхнулся на колени Кешавы. Однако водитель так и не стронулся с места. И только когда еще один пассажир уселся за его спиной, когда в рассчитанную на троих тележку набилось шесть человек, водитель начал бить ногой по педали своего драндулета.
Как и куда они ехали, Кешава почти не видел, первыми его впечатлениями от Киттура стали: мужчина, сидевший у него на коленях, запах касторового масла, которым этот мужчина намаслил волосы, и дуновения дерьма, исходившие от него, когда он подергивался. Ссадив переднего пассажира, а за ним и двух задних, авторикша покружил немного по темной и тихой части города и повернул на новую громыхающую улицу, залитую белым светом мощных газовых ламп.
– Это Центральный рынок? – прокричал Виттал водителю, и тот указал на вывеску:
МУНИЦИПАЛЬНЫЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ РЫНОК КИТТУРА:
Всевозможные овощи и фрукты превосходной свежести и по честным ценам
– Спасибо, брат, – сказал, преисполнившись великой благодарности, Виттал. И Кешава тоже поблагодарил водителя.
Выгрузившись из тележки, они снова оказались в самом средоточии света и шума и замерли, ожидая, когда глаза их привыкнут к окружающему хаосу.
38 
