Особенно,... 
45 
– К черту цирюльника! – взревел Брат. Он посадил Кешаву рядом с собой и снова принялся комментировать матч через мегафон.
– Я был таким же, как ты, – сказал, прервав комментарий, Брат. – Нищим мальчишкой, с пустыми карманами заявившимся сюда из деревни. И посмотри, чего я добился…
Он широко развел руки в стороны, и Кешава увидел, как они обхватывают борцов, продавцов арахиса, комаров, стоявшего у входа человека с барабаном, – Брат словно правил всем, что было важного в мире.
В ту ночь цирюльник пришел в проулок и обнял Кешаву, который уже укладывался спать.
– Эй! Куда ты исчез после кино? Мы думали, ты совсем пропал.
Он положил ладонь на голову Кешавы, поерошил его волосы.
– Ты мне теперь как сын, Кешава. Я скажу жене, что мы должны взять тебя в дом. Она согласится, и ты придешь ко мне. Это последняя твоя ночь здесь.
Кешава повернулся к брату, который откинул, чтобы послушать их разговор, угол одеяла.
Виттал накрылся с головой и повернулся к ним спиной.
– Делай с ним, что хочешь, – пробормотал он. – Я работаю, у меня своих забот хватает.
Однажды вечером, когда Кешава мыл автобус, чья-то трость пристукнула рядом с ним по земле.
– Горлодер! – Это был Брат, одетый в его обычную белую майку. – Ты нам нужен на митинге.
Автобус номер 5 доставил на Майдан Неру всех мальчишек автобусной станции. Здесь собралась огромная толпа. В землю были врыты колья, с которых свисали маленькие копии флага партии Конгресса.
В самой середке площади соорудили большой помост, над которым висел огромный портрет усатого мужчины в темных очках, воздевшего перед собой руки – так, точно он благословлял все сущее. Под портретом сидели шестеро мужчин в белых одеждах. Седьмой говорил в микрофон:
– Он хойка, но сидит рядом с премьер-министром Радживом Ганди и дает ему советы! И теперь весь мир видит, что хойка заслуживают доверия, что на них можно положиться, какую бы ложь ни распространяли о нас банты и представители других высших каст!
Спустя недолгое время к микрофону вышел и сам Член Парламента – тот, что был изображен на портрете.
И Брат тут же прошипел:
– Кричите!
Мальчики, стоявшие на задах толпы, набрали в грудь воздуху и завопили:
– Да здравствует герой народа хойка!
Они прокричали это шесть раз, и Брат приказал им умолкнуть.
Великий человек выступал целый час:
– У нас будет храм хойка. Что бы ни говорили брамины, чтобы ни говорили богачи, в этом городе будет храм хойка. Со священниками хойка. С богами хойка. И с богинями хойка. С дверьми хойка, с колокольчиками хойка и даже с ковриками у дверей и дверными ручками хойка! А почему? Потому что мы составляем девяносто процентов населения города! У нас есть здесь права!
Брат приказал мальчикам кричать: «Мы девяносто процентов города! Мы девяносто процентов города!» Мальчики заорали, один только Кешава подошел поближе к Брату и прокричал ему в ухо:
– Нас же не девяносто процентов. Это неправда.
– Заткнись и кричи.
По окончании митинга с грузовиков стали раздавать бутылки с вином, и люди побежали, толкаясь, чтобы успеть схватить их.
– Эй, – поманил к себе Кешаву Брат. – Иди сюда, выпей, ты это заслужил.
Брат хлопнул его по спине, другие силой влили в горло Кешавы вино, он закашлялся.
– Наша голосистая звезда!
Когда Кешава вернулся той ночью в проулок, Виттал ожидал его, скрестив на груди руки.
– Ты пьян.
– Ну и что? – Кешава толкнул его в грудь. – Ты мне кто, отец?
Виттал повернулся к игравшему со своими котами соседу и закричал:
– Этот малый потерял в городе все представления о приличиях. Он больше не отличает хорошее от плохого. Он водится с пьяницами и бандитами.
– Предупреждаю тебя, не говори таких слов о Брате, – негромко сказал Кешава.
Однако Виттал не умолкал:
– О чем ты только думаешь, болтаясь по городу в такой поздний час? По-твоему, я не знаю, в какого скота ты обратился?
Он замахнулся на Кешаву кулаком, но младший брат перехватил его руку.
– Не прикасайся ко мне.
И, не совсем понимая, что он делает, Кешава собрал свою постель и пошел по проулку.
– Куда это ты собрался? – крикнул ему вслед Виттал.
– Я ухожу.
– А спать где будешь?
– У Брата.
Он почти уже вышел из проулка, когда услышал, как старший брат окликает его по имени. По щекам Кешавы текли слезы. Одного зова ему было мало; ему хотелось, чтобы Виттал побежал за ним, догнал, обнял, попросил вернуться.
45 
