Особенно,... 
3 
Она хорошо знала этот взгляд, ибо удостаивалась его от Роберто, когда пыталась его увлечь.
Анамария привыкла носить практичные брючные костюмы и совершенно разучилась реагировать на пренебрежение мужчин. Однако сегодня взгляд Витторио ее обидел.
С какой стати он начал ей льстить?
Граф Кацлевара был невероятно красивым мужчиной: высокий, кареглазый, в элегантном шелковом костюме. Он был самым богатым человеком в Венето. Его семья производила вино уже несколько столетий. Семья Анамарии делала вино всего триста лет.
Его отец умер, когда он был подростком. Анамария, наряду с несколькими тысячами других людей, присутствовала на гражданской панихиде в Сан-Марко в Венеции. С тех пор прошло почти пятнадцать лет, Витторио сильно изменился. Да, он был красив, но черты его лица были жесткими, он презрительно поджимал губы и притворно улыбался.
Он приезжал на похороны матери Анамарии. Из всех тех, кто пришел на похороны, двадцатилетний Витторио оказался единственным, кто подошел ее утешить. Большим пальцем руки он стер слезы с ее щек.
— Нет ничего постыдного в том, что ты плачешь, ласточка, — тихо произнес он. — Все в порядке.
Она молчаливо смотрела на него, чувствуя прикосновения его теплого пальца к своей холодной щеке. Он улыбнулся ей грустно-грустно:
— Но ведь ты знаешь, где сейчас твоя мать?
Она покачала головой, не желая слышать банальности о том, что Эмили Виале теперь счастлива и наблюдает за своей дочерью с Небес. Большим пальцем, мокрым от ее слез, он прикоснулся к своей груди в области сердца.
— Она вот здесь. В сердце. — Еще раз грустно улыбнувшись, он удалился.
Она знала: несколько лет назад он потерял отца. Тем не менее она не считала, что кто-то может хорошо понять ее чувства. На протяжении многих лет она не думала о словах Витторио, произнесенных у могилы ее матери. Но в ту секунду, когда она увидела его снова, в душе проснулась хрупкая, детская надежда на то, что он помнит о сказанном.
Подобная глупость разозлила Анамарию. Она перестала быть романтической мечтательницей с тех пор, как оказалась посреди суровой реальности школы-интерната, где чувствовала себя гадким утенком в стае прекрасных лебедей.
Анамария сделала еще глоток вина, повернулась и улыбнулась седовласому приветливому виноделу.
Он напоминал ей Санта-Клауса. Будучи одной из немногих женщин-виноделов в этом зале, она была ему благодарна за доброту и уважительное отношение. Анамария решительно приказала себе выбросить из головы мысли о Витторио Кацлевара. Те несколько слов, которыми они обменялись почти семнадцать лет назад, сейчас не имеют никакого значения.
Свет струился из окна виллы Россо, когда Анамария свернула на дорогу, ведущую к дому. Отец ждал ее возвращения, так было всегда, когда она отправлялась на какие-то мероприятия. Несколько лет назад он пошел бы на дегустацию вин вместе с ней, но теперь заявлял, что ей нужна независимость. Анамария подозревала, что он просто устал от общения. По натуре ее отец был тихим и скромным человеком.
— Ана? — раздался его голос из кабинета, когда она вошла в дом и сняла пальто.
— Да, папа?
— Расскажи мне о дегустации. Там были все?
— Все известные виноделы, — ответила она, входя в кабинет с улыбкой, — кроме тебя.
— Ты мне льстишь.
Отец сидел в глубоком кожаном кресле у камина, в котором потрескивали поленья. Книга лежала на его коленях, он снял очки для чтения, чтобы посмотреть на дочь. Его морщинистое лицо с тонкими чертами озарилось улыбкой.
— Ты не должна мне такое говорить.
— Я знаю, — ответила она, садясь напротив него и снимая обувь, — но сегодня вечером я сама стала предметом обсуждения.
— Да? — Он закрыл книгу и положил ее на столик вместе с очками. — Что ты имеешь в виду?
Она не хотела упоминать Витторио. И все же графу Кацлевара как-то удалось вторгнуться в их разговор с самого начала.
— Вернулся граф Кацлевара, — тихо объяснила она. — Он появился на сегодняшней вечеринке. Ты знал, что он вернулся?
— Да.
К удивлению Аны, Энрико казался задумчивым и настороженным.
— Я знал.
— Правда? — Она подняла брови и уселась в глубокое, потертое кожаное кресло, подгибая под себя ноги. — Ты мне не говорил.
Ей не удалось сдержать упрека в голосе. Отец не торопился с ответом, и у Аны сложилось отчетливое ощущение, будто он что-то от нее скрывает.
3 
