Особенно,... 
37 
— Да, — тихо согласилась Констанция, ее глаза блестели, — такое невозможно забыть. Но я скажу тебе вот что, Витторио. Муж, который отказывается любить собственную жену, наносит ей удар не между лопаток, а в самое сердце. Ради блага своей жены — не обижай ее.
— Какие красивые слова, — издевательски начал Витторио, но ярость уступила место усталости. — Ты решила позаботиться о моей жене, мама?
— Я знаю, каково ей, — мрачно сказала Констанция, покачала головой и вышла из комнаты.
Ее слова продолжали звучать в его ушах, хотя Витторио старался как можно быстрее обо всем забыть. Он выругался.
— Витторио?
Он обернулся. Ана стояла в дверях гостиной, ее лицо было белым, как ее кружевное платье.
— Что ты слышала? — спросил он резко и жестко.
Ана вздрогнула:
— Многое.
— Я говорил тебе, что у моей семьи не слишком приятная история, — ответил Витторио, пожимая плечами. Он подошел к бару и налил себе виски.
— Не нужно, — непроизвольно произнесла Ана, когда он обернулся и выгнул бровь.
— Я решил выпить, Ана, — насмешливо произнес он. — Виски. Твой любимый. Разве ты не хочешь выпить со мной?
— Нет. Витторио, я хочу поговорить.
Он сделал большой глоток виски, который обжег его горло:
— Давай говорить.
Ана снова вздрогнула. Витторио знал, что ведет себя жестко, даже жестоко, но ничего не мог с собой поделать. Разговор с матерью, растущая привязанность к Ане заставляли его чувствовать себя уязвимым.
Он боялся.
Он ненавидел свой страх.
Отвернувшись от нее, он произнес, лениво растягивая слова:
— Ну и о чем ты хочешь поговорить?
Ана смотрела на своего мужа, который притворялся, что его интересует вид из окна. Но она знала: Витторио было обидно. Она не понимала всего того, о чем он и Констанция разговаривали, но поняла источник всех его страданий. И еще она поняла, что их брак не удастся, если Витторио собирается пребывать в состоянии обиды на неприятное прошлое.
— Скажи мне, что было не так, — тихо сказала она.
Витторио не ожидал такого вопроса, потому что внезапно наклонил голову и крепче сжал пальцами бокал.
— Все, — произнес он наконец, понизив голос. — Все было не так.
Ана осторожно подошла к нему и положила руку на плечо:
— О, Витторио…
Он дернул плечом, отстраняясь:
— Не жалей меня. Я этого не вынесу.
— Я просто хочу понять…
— Это несложно, Ана. — Он повернулся, выражение его лица было жестким и непримиримым. — Мать не любила меня. Грустная история, да? Какая жалость — тридцатисемилетний мужчина страдает из-за нелюбви своей мамочки!
— Дело не только в этом, — тихо сказала Ана.
— О, есть несколько банальных деталей. — Он небрежно повел плечами и осушил бокал. — Видишь ли, мои родители ненавидели друг друга. Возможно, когда-то между ними была любовь или хотя бы привязанность, но я этого не помню. К тому времени, когда родился Бернардо, они начали междоусобную войну. Я достался отцу, а Бернардо — матери.
— Что ты имеешь в виду?
— Все просто. У моего отца не было ни времени, ни терпения для Бернардо, а у моей матери не было ни времени, ни терпения для меня. Они использовали нас как оружие в своей борьбе. И мой отец отменно меня натренировал.
— Но он был жестким, — вставила Ана, вспоминая.
Витторио резко взглянул на нее:
— Кто тебе это сказал?
— Мой отец. Он сказал: Артуро был хорошим человеком, но ему не хватало милосердия.
Витторио то ли хохотнул, то ли всхлипнул:
— Возможно, это правда. Но он знал, что я стану его наследником, и он хотел подготовить меня к этой роли…
— А Бернардо? — тихо спросила она.
— Моя мать щедро отдавала ему всю свою любовь. Он был похож на избалованного пуделя.
Ана вздрогнула, услышав презрение в его голосе. Вне сомнения, крайне избалованный ребенок ничуть не лучше того, кто приучен к крайне жесткой дисциплине.
— Похоже, у вас обоих был тяжелое детство.
— У обоих? — удивленно повторил Витторио, затем пожал плечами. — Может, и так.
— Что случилось, когда умер твой отец?
— Моя мать сделала то, о чем мечтала с тех пор, как родился Бернардо, — обратилась в суд, чтобы отменить условия завещания и сделать Бернардо наследником.
Ана ахнула. Хотя она подозревала, что в семье Витторио творится что-то неладное, поступок его матери был ужасающим. Почему Констанция решилась на такой шаг? Однако, даже задаваясь этим вопросом, Ана понимала, что знает ответ. Ведь Констанция сама ей все объяснила.
37 
