Глава 31

Одного взгляда на Билли Сэдстоуна (уже подбирающегося к сорока, миниатюрного и стройного, как жокей) хватало, чтобы на ум пришло слово «аккуратность». Туфли сверкали, как черные зеркала, стрелки на брюках остротой не уступали бритве, накрахмаленная синяя рубашка спортивного покроя даже похрустывала при движениях. Волосы он стриг коротко, а за усами ухаживал так, что они напоминали черную полоску, нарисованную на верхней губе.

Не менее аккуратной выглядела и столовая. Отполированные стол, стулья, низкий горизонтальный шкаф и буфет блеском не уступали туфлям Билли. По центру стола в хрустальной вазе стояли розы, идентичность складок на раздвинутых шторах не могла не удивлять. И наверное, целый батальон поборников чистоты не обнаружил бы в столовой ни единой пылинки.

Элиот и Тина расстелили на столе карту, сели напротив друг друга.

— Автоматическое письмо — это чушь, Кристина, в голосе Билли слышалась стопроцентная уверенность. — Ты должна это знать.

— Конечно, Билли. Я знаю.

— Тогда…

— Но все равно хочу, чтобы ты меня загипнотизировал.

— Ты же здравомыслящий человек, Тина. Это совершенно на тебя не похоже.

— Знаю, — кивнула она.

— Ты бы хоть сказала мне, зачем. Если скажешь, может, я бы смог еще чем-то тебе помочь.

— Билли, если я начну объяснять, мы пробудем (здесь всю вторую половину дня.

— Дольше, — вставил Элиот.

— А времени у нас очень мало. Слишком велики ставки, Билли. Ты даже представить себе не можешь, как велики.

Они ничего не сказали ему о Дэнни. Сэдстоун понятия не имел, по какой причине они прилетели в Рено и что намерены отыскать в горах.

— Я уверен, Билли, вам это кажется нелепостью, — вновь заговорил Элиот. — Вы, возможно, задаетесь вопросом, а может, я — псих. И думаете, что, возможно, это я так повлиял на Тину, и у нее стало плохо с головой.

— Ничего этого нет, — заверила Билли Тина,

— Вот именно, — кивнул Элиот. — С головой у нее стало плохо еще до нашей встречи, — после этой шутки Билли расслабился, на что и надеялся Элиот. Лунатики и психически неуравновешенные люди обычно не предпринимают сознательных попыток кого-нибудь рассмешить.

— Заверяю вас, Билли, — продолжил Элиот, — крыша у нас не съехала. И действительно, это вопрос жизни и смерти. — Действительно, — подтвердила Тина.

— Ладно, — кивнул Билли, — у вас нет времени на объяснения. Я это принимаю. Но вы мне все расскажете, когда не будет такой спешки?

— Обязательно, — пообещала Тина. — Я тебе все расскажу. А теперь, пожалуйста, пожалуйста, загипнотизируй меня.

— Хорошо, — согласился Билли, на пальце он носил золотой перстень, повернул его так, чтобы сверху оказался ободок, поднял руку на уровень глаз Тины.

— Смотри на кольцо и слушай только мой голос.

— Одну секунду.

Она сняла колпачок с красного фломастера, который они купили в газетном киоске отеля перед тем, как взять такси и поехать к Сэдстоуну. Элиот предложил сменить цвет, чтобы не запутаться в каракулях, уже оставленных на карте.

Тина нацелила фломастер на карту.

— Давай, Билли. Я готова.

Элиот не мог точно сказать, когда, в какой именно момент Билли загипнотизировал Тину и как ему это удалось. Сэдстоун медленно двигал рукой вперед-назад перед лицом Тины, что-то говорил, спокойно и монотонно, часто повторяя ее имя.

Элиот и сам едва не впал в транс. Заморгал и отвернулся, когда понял, что попадает под влияние гипнотизера.

А Тина уже пустым взглядом смотрела в никуда.

Билли опустил руку, повернул перстень в нормальное положение.

— Ты крепко спишь, Тина.

— Да.

— Твои глаза открыты, но ты крепко-крепко спишь. Ты будешь крепко спать, пока я не скажу тебе, что пора просыпаться. Ты меня понимаешь?

— Да.

— Ты останешься расслабленной и восприимчивой.

— Да.

— Ничто тебя не удивит.

  83