128 
– Ладно, – вздохнул я. – Раз уж ты молчал столько времени – придержи язык еще немного. Всякое может быть – а я не хочу, чтобы из-за моего длинного языка наши краснокожие приятели загодя узнали о готовящемся сюрпризе.
Уин понимающе кивнул.
– Ты им скажешь или мне самому сделать это? – спросил он, покосившись в сторону хижины.
– Наверное, я. Хотя, – улыбнулся я, – честно предупреждаю, проповедник из меня хреновый.
– Ничего страшного, – спокойно отозвался гном. – Я вообще никогда не умел убеждать людей – из-за чего мне и пришлось научиться хорошо стрелять! Впрочем, – добавил он, – один совет я тебе дать могу. Начни с принцессы.
– Почему?
– Она тебе поверит. А остальные поверят ей. Гном, разбирающийся в психологи людей и эльфов? Не-ет, скорее я поверю, что он просто угадал!
* * *
– Риск велик, Крис.
Забавно… я и не заметил, когда мы успели перейти на «ты». Ведь с утра я еще был для нее просто «мистер Ханко».
– Рискованно сидеть здесь, ничего не предпринимая, – возразил я.
– За вами все равно будет погоня.
– О погоне позаботится Ойхо, – сказал я. – И потом, краснокожие тоже умеют считать – а восемь оставшихся больше, чем трое ушедших.
– Мне все равно не нравится этот план, – тихо сказала эльфийка. – Но… ты прав, иного выхода у нас нет. Подожди здесь…
Она скользнула в глубь хижины и почти сразу же вернулась назад с небольшим зеленым свертком в руках.
– Возьми… это целительскйй набор, наш, эльфийский…
Развернув сверток, я озадаченно уставился на множество кармашков, охарактеризовать содержимое которых мог одним-единственным образом: пахучая трава!
– Иллика, я же все равно не разберусь в этих лепестках и стебельках, – жалобно сказал я.
– Там ко всему есть ярлычки!
– Угу. С надписями на квенья.
Вам никогда не доводилось видеть пристыженного эльфа? Исключительно забавное зрелище!
Я начал было сворачивать аптечку обратно – и замер, когда изящная ручка положила на сверток пистолет с затейливо обмотанной рукояткой, а рядом – две запасные обоймы.
– Надеюсь, – мягко сказала принцесса, – этот мой дар больше придется тебе по вкусу.
– Иллика… – растерянно начал я – и осекся, почувствовав, как прохладные тонкие пальчики касаются моего запястья.
– Крис…
Даже сейчас, в изодранной о камни куртке, с потускневшими от пыли волосами и дорожками слез на щеках, она была ничуть не менее прекрасной, чем в тот миг, когда я увидел ее впервые. Четыре дня – целую вечность – назад.
– …буду ждать тебя.
И я вдруг с пронзительной ясностью осознал, что Иллика – никакое не преисполненное древней мудрости вечно юное существо. Какие, к чертям, межрасовые различия… люди… эльфы… все это отлетело, словно засохшая грязь, когда я понял, что в мои глаза с надеждой и испугом смотрит влюбленная в меня девчонка.
Бренда Карлсен, ацтековед
Мой друг-аббат однажды – к счастью, не за едой – в очень простых и понятных выражениях поведал, что чувствует распинаемый на кресте человек: палящие лучи солнца, жажда, а главное – отек легких из-за затрудненности их вентиляции. Аббат очень серьезна исследовал этот вопрос, мечтая таким образом явить миру еще одно свидетельство божественности Христа – ибо обычный человек, по его мнению, никоим образом не мог вести долгих бесед, подобных тем, что вел Спаситель с Иоанном.
Сейчас этот разговор вновь и вновь оживал в моей памяти в мельчайших подробностях. В прохладном полумраке каменной темницы я могла не думать о первых двух пунктах меню, зато смерть от удушья маячила передо мной во всем своем отвратительном обличье – и надеяться оставалось лишь на заступничество Святой Девы… и на крохотный кусочек камня, на котором едва удерживались пятки.
Потом чадящий факел выплюнул последнюю струйку дыма и погас. Я осталась во тьме кромешной, и тишину нарушал лишь стук капель в углу, да мое собственное хриплое дыхание. Затем я перестала слышать и его.
Вечность спустя что-то прохладное осторожно коснулось моего лба. Открыв глаза, я без особого удивления увидела склонившегося надо мной ангела… по крайней мере, до сего дня я искренне полагала, что только ангелы могут быть столь прекрасны. Но откуда у ангела может взяться свежая ссадина под глазом и остроконечные ушки?
– Вы очнулись? – нежнейший голосок вновь воскресил было мысль о райских кущах – но потрескивание факела окончательно перечеркнуло ее. – Вам лучше?
128 
