67 
– Сильный аргумент, – кивнул гном, снимая с пояса нож. – Принимается.
Капитан скорее догадался, чем почувствовал, как его руки, освободившись от пут, бессильно повисают вдоль туловища… затем Малыш махнул ножом еще раз, и Мигер растянулся на земле.
– Идти сможешь? – деловито осведомился Крис.
– Ползти, – пробормотал ирландец, пытаясь приподняться… или хотя бы приподнять голову.
Успехом увенчалась лишь третья по счету попытка… при этом капитан обнаружил, что лежит, почти уткнувшись носом в труп троллего блина. Последний жутко вонял – учитывая, что процессы разложения никак не могли длиться больше трех минут, это, по всей видимости, был его «естественный» запах – а покрывавшая тело сверху рвотная масса вполне успешно дополняла этот аромат до сочетания «непереносимо-отвратный». Мигер резко откатился в сторону, сел и лишь затем вяло удивился собственному подвигу.
– То-то же, – одобрительно заметил наблюдавший за вышеописанной сценой Ханко. – А то, чуть что, сразу «Нашатырь! Нашатырь!». Прав был мой папуля, когда говорил, что нет в природе лекарства лучше свиного дерьма… свежего.
– И что же, – полукровка двумя взмахами рассек путы сержанта Флеминга, сумевшего, в отличие от своего командира, удержаться на коленях, и перешел к следующему пленнику, – твой почтенный отец лечил подобной э-э… панацеей?
– А все подряд, – весело откликнулся Крис. – Старших братьев моих, помнится, чаще всего приходилось пользовать от похмелья. Рецепт был следующий – мордой в дерьмо, мордой в корыто с водой… а водичка была такая, что в трех шагах от корыта зубы ломить начинало… потом пара оплеух и напоследок – отмывка того самого корыта… до блеска.
– Вот этому, – заметил Малыш, глядя на безвольно осевшее тело освобожденного им кавалериста, – сейчас бы не повредила доза твоего фамильного эликсира.
– Ну, папашкиных оплеух я тебе продемонстрировать не смогу, – сказал Ханко. – Хоть и дразнили его соседи «горячим финским парнем», но зато уж когда он расходился, на дюжину ярдов, бывало, улетали… сквозь два забора. Что же до этого парня… – он наклонился над неподвижным кавалеристом, озабоченно присвистнул и, выпрямившись, заорал: – Эй, зеленый… тут работа для тебя!
– Тут работа для могильщика, – сержант Флеминг попытался встать с колен, но вместо этого неожиданно для себя очутился на четвереньках. – Бедняга Додшон вручил швою душу Гошподу еще чаш назад… ш такой-то дырой в боку. Жаль… он был хорошим кавалериштом.
– С удовольствием бы выбил ваши слова на его могильном камне, сержант, – сказал Ханко, снимая шляпу, – но, увы, – на пару секунд он замер над Додсоном, прижав шляпу к груди, а затем вновь нахлобучил ее. – Если мы попытаемся проделать это, то нам самим могильщики уже не понадобятся. Зеленый, что ты там уже жуешь?
Последняя фраза относилась к подходившему Ыыгыру Ойхо, челюсти которого и впрямь шевелись с размеренностью паровозных шатунов. Вместо ответа тот удостоил Криса очередным мрачным взглядом, подошел вплотную к все еще стоявшему на четвереньках сержанту Флемингу и, сплюнув на ладонь, сунул ее под нос последнему со словами «На, жри!».
– Шо это жа дерьмо? – с подозрением осведомился сержант, отодвигаясь от остро пахнущей коричневой массы, которая по цвету, да и по консистенции, весьма напоминала этот обсуждаемый недавно продукт.
– Хочешь беззубым ходить? – задал встречный вопрос шаман. – Не? Тогда жуй… и через пол-луны зубы будут как у аллигатора… в пять рядов, гы-гы-гы!
– Быстро же вы, любезный, перекрасились, – заметил Моргенау, который – благодаря тому, что привязывавшие его гоблы сочли возможным ограничиться почти символическими завязками – оказался единственным из освобождаемых, сумевшим удержаться на ногах.
– Умный патамучта, – невозмутимо отозвался Ыыгыр Ойхо. – Мы ж теперь вроде как одна банда… пока не получится вашими черепами мой личный шест украсить… особенно твоим, Ханко.
– Мерзавцы, а мерзавцы, – простонала Линда Келлер. – Может, кто-нибудь из вас, подонков, все-таки наберется смелости и освободит мне хоть одну руку? Пожалуйста!
– Только в том случае, мисс, – сказал Уин, подходя к ней, – если вы, мисс, торжественно поклянетесь не кусаться… потому что иначе я лучше поищу общества какой-нибудь оголодавшей пумы.
– Клянусь!
ГЛАВА 9
Бренда Карлсен, лучшая из худших
Я сидела в приемной епископа уже почти час, и это занятие понемногу начинало мне нравиться.
67 
