100 
Увы, для оставшихся на ногах офицеров «Ильтиса» сон пока являл собой непозволительную роскошь. Контакт с исчезнувшими русскими надо было установить как можно скорее, а Отто в данной ситуации был вторым после лежащего в лазарете капитана – и, в отличие от Форбека или фон Горена, не очень-то нужным для организации засады на суше.
Понять бы еще, куда подевались эти чертовы русские?
– Уверен, что не очень, – произнес вслух лейтенант. – Те двое, что ходили на рассвете в их старый лагерь, Эрвин и этот, рыжий…
– Шальке, герр лейтенант, – подсказал унтер.
– …они сказали, что русские захватили почти все имущество. А значит, они не могли уйти далеко – и от берега, и от источника воды.
– А не может в таком случае выйти так, что мы пропустим нужное место? – озабоченно спросил унтер.
В глубине души лейтенант сам опасался именно этого. В передрягах последней ночи он попросту забыл, что представляет собой долина ручья. И лишь сейчас, глядя на скачущий меж валунов бурный поток, Шнивинд сообразил, что найти следы русских они смогут, если только в ком-то из его матросов проснутся таланты хитроумного Виннету. Но признаваться в этом унтеру Отто не собирался. Неуверенный, сомневающийся в своих действиях командир с точки зрения дисциплины хуже, чем командир, допустивший ошибку.
– Нам нужно быть внимательными, только и всего, – произнес он вслух. – Передайте дозорным, чтобы смотрели под ноги, а не по сторонам. Впрочем, – прищуриваясь, добавил Отто, – после очередного нагоняя эта парочка вроде бы взялась за ум.
К большому сожалению как лейтенанта, так и рядовых матросов, пулемета им не дали – в этом вопросе Форбек был категоричен. Взамен майор выдал рекомендацию по части порядка движения: меньшая часть группы выдвигается вперед, большая движется позади, готовая прикрыть товарищей винтовочными залпами. Совет был хорош, Шнивинд и сам понимал, что в ближнем бою «маузер» слишком нерасторопен для стремительных хищных тварей, однако все же предпочел бы получить вместо совета один из «максимов».
Разумеется, назначаемые в передовой дозор на роль «приманки» матросы в таких условиях большую часть внимания уделяли не поиску следов, а окрестным зарослям, откуда в любой миг на них мог выскочить «черный петух» или «сорока». По крайней мере, так было до последних минут.
Сейчас же дозорные, напрочь позабыв обо всех опасностях, напряженно разглядывали берег и каменистое дно речушки. Приземистого, с широким некрасивым лицом уроженца Гамбурга и нескладного, долговязого сына деревенского пастора из-под Регенсбурга до сегодняшнего дня не связывало даже подобие приязни. Однако случайная находка привязала их друг к другу крепче стального каната.
– Еще один, – тихо, словно боясь испугать неведомую добычу, произнес Шальке и с тревогой оглянулся назад. – Прикрой меня, лейтенант в нашу сторону смотрит.
– Давай! – Эрвин взмахнул руками, словно запнувшись на камнях, и шагнул вбок, заслоняя напарника. Тот быстро наклонился к воде и тут же разогнулся, судорожно сжимая кулак.
– Есть!
– Покажи! – потребовал Эрвин.
Вновь бросив тревожный взгляд на скучившуюся позади основную группу, Шальке развернулся боком и неохотно разжал пальцы. На темной от въевшейся угольной пыли ладони тускло блеснула кровавая капля.
– Во!
– Красота-то какая! – зачарованно выдохнул Эрвин. – Ганс, а эта… сколько такой вот камешек может стоить?
– Ну-у-у… – многозначительно протянул Шальке. Представление о ценах на драгоценные камни у него было весьма размыто и вполне укладывалось в понятие «дорого». Однако напарник явно жаждал конкретной цифры, и тут важно было не промахнуться: с одной стороны, сумма должна была быть достаточно велика, чтобы удержать боязливого Эрвина от порыва рассказать все офицерам, а с другой – не настолько громадна, чтобы жадность и нежелание делиться затмили все прочие доводы рассудка. Конечно, вряд ли этот деревенский губошлеп догадался захватить с собой нож, не говоря уж о том, чтобы суметь им воспользоваться… но Ганс Шальке слишком хорошо знал, как дешева порой бывает человеческая жизнь.
– Марок двести, а то и все триста, – решился наконец он. – Ну да, так и есть – как щас помню… одно дельце в Гамбурге, ну, еще до того, как на флот угодил. Влезли мы с парнями в один загородный дом, ну и в буфете пошарили, вилки-ложки, серебро, то-се. Ну и среди прочего досталась нам бархатная коробочка, с таким же камушком, только, понятное дело, в колечке. Полсотни марок у скупщика, а прикинь, если камешек «чистым» будет? – добавил он, благоразумно решив не пичкать сообщника мудреными ювелирными терминами вроде «огранки» и «полировки».
100 
