– Во-первых, – отозвался я, – н-никто не мешает нам с-сделать пару к-кругов по соседним улицам… мы ведь не д-договаривались на конкретное время, н-не так ли? А во-вторых, еще н-неизвестно, кто кого в-вы-кинет, если разговор вдруг приобретет н-настолько неправильные направления.
– Ты не знаешь гномов.
– Не знаю, – охотно согласился я. – А гномы н-не знают тай-джи-бо.
Бесенок озадаченно дернул носиком.
– Давай л-лучше п-поговорим о более важных и а-актуальных вещах, – предложил я, откидываясь на спинку кресла. – Н-например, о Вечной Б-борьбе Между Добром и З-злом.
– Эта борьба велась от сотворения Ойкумены, – вздохнул Айт. – И закончится в момент ее гибели… от того, что один из этих вечных соперников решит ударить по второму чем-нибудь особенно тяжелым.
– Оптимист, – хихикнул я. – Скажи л-лучше, откуда взялось это д-дурацкое цветовое д-деление – черное Зло и белое Д-добро?
– Это случилось в незапамятные времена, хозяин. – Бесенок задумчиво уставился на окно, за которым крупные темно-синие хлопья снега медленно кружились в не менее синем воздухе. Собственно, за эти синие стекла я и предпочел «Гнедого единорога» гораздо более удобно расположенному «Приюту одинокой королевы» – нежно-зеленый цвет тамошних окон вызывал у меня горячее желание выломать из мостовой пару-тройку булыжников. – Никто уже не может вспомнить, почему так вышло. Конечно, Зло – только ничтожнейшая часть Великой Тьмы, равно как и Добро – лишь крохотная частичка Света.
– И что, н-на всех Мирах именно т-так?
– Никто не может ответить за все Миры. – Наверно, эта фраза должна была прозвучать гордо, но в исполнении плюшевой крылатой Чебурашки выглядела, по меньшей мере, комично. – Бывает, что обе стороны идут в бой под черными знаменами. Бывает, что и наоборот.
– А ч-чаще всего, – подхватил я, – б-бывает так, что обе с-стороны одинаково д-далеки от этой с-самой В-великой В-вечной Борьбы.
– Эта Борьба идет всегда и везде, – наставительно произнес Айт. – И никто не может считать себя в стороне от нее.
Я озабоченно заглянул в кубок. До дна еще далеко… но если выбор по поводу авторства последней фразы стоял между маленьким черным мирским демоном и привычной земной делириум тременс, то я склонялся в пользу последней. Впрочем… даже в бреду мое подсознание вряд ли способно употребить три «никто» в шести фразах.
– А с-сам-то ты на к-какой стороне себя ч-числишь?
– Я признал тебя своим хозяином, – напомнил бесенок. – А у тебя сейчас появилось несколько серьезных счетов к черным, не так ли?
– Угу.
Другой вопрос, что, будь у меня возможность, я бы подошел к оплате этих счетов несколько иначе. Вернуться на Землю, сдать Бару Корину антенну, спокойно распродать жемчуг и явиться в Миры на кораблике, для которого континенты всего лишь «цель, соответствующая возможностям орудий главного калибра». Показательные террористические акции, да? Я бы добрался до Мира, где притаился тот, главный, который дергает за ниточки паутины, раскрутил бы так, чтобы любая лягушка могла выйти на орбиту, подпрыгнув хотя бы на полметра… а потом бы тряс до тех пор, пока эта черная сволочь не вывалится из него вместе со всем своим дерьмом!
Мечты, мечты, мечты… похищение пепелаца было совершенно невозможной вещью с точки зрения земной науки – в свете доселе известных о мирянах фактах. И – хорошим ходом со стороны неведомого противника. Ладно, посмотрим, как понравится ему мой ответный ход.
Правда, мне очень не нравилось уже первое – не считая нашего поспешного убытия с Брангву – проводимое в рамках этого самого ответного хода мероприятие.
Войны, как любил повторять мой дедушка – тот, который был любителем изречений Кота Матроскина и сорокаградусной «марсианской новосибирской», – чаще всего выигрываются не генералами, а финансистами. Правда, добавлял он, опрокинув очередной стопарик, затеваются они чаще всего тоже ими.
Для войны нужны деньги.
Возможных источников их добычи – к сожалению, источников невозобновляемых – у нас было три.
Первый – камни, доставшиеся Золушке при дележе содержимого сейфа корабля-призрака. Собственно, к этому источнику мы уже обращались. В частности, именно благодаря ему наше новое жилище значительно выигрывало в комфорте по сравнению с приснопамятным «Веселым купцом». Плюс сам процесс переезда в другой Мир – я и не подозревал, над каким количеством проблем мы прежде спокойно пролетали в уютных креслах «Хрустальной тыквы».