Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
136 
– Чему? – спросил я.
– Тому, что вам позволило нас разгромить, – ответил американец радушно. – Вы не скажете – как, по-вашему, что это было?
Я задумался, как бы ответить, чтобы мой собеседник не обиделся.
– На мой взгляд, у вас очень плохие командиры, – произнес я наконец. – Ваши рядовые не трусливей наших. И стреляют не хуже – не новобранцы, конечно, а ветераны. Но ваших офицеров, начиная с лейтенантов и кончая генералами, словно паралич мозга разбил.
– Были на Аляске? – понимающе полюбопытствовал Прайс.
– Был, – кивнул я. – Очень много ваших погибло зря, исполняя приказы, которые не стоило отдавать.
Мы помолчали немного – тема не располагала к пустой болтовне, и даже говорливый янки чувствовал это.
– У нас в армии, – произнес я наконец, – такое тоже было. Мы с этим долго боролись. И победили.
– И мы победим, – уверенно заявил Прайс.
– Меня, признаться, немного удивило, что у вас существуют подобные кружки, – проговорил я, чтобы сменить тему. – Обычно победителей не любят.
– Ну что вы! – отмахнулся Захар. – Мы, американцы, народ незлопамятный. Я вам скажу больше – многие промышленные магнаты поддерживают нашу деятельность.
Я удивленно поднял брови. Это уже что-то новенькое! Мне казалось, что такими политическими фортелями славится лишь моя родина.
– Вот «Дженерал моторс», например, регулярно жертвует крупные суммы Союзу славянофилов. Это всеамериканское объединение клубов. Да и многие другие в этом замечены.
– Случайно, «Стадлер кемиклз» в этом списке нет? – полушутливо поинтересовался я.
– Эти? – мой собеседник скривился, будто в рот ему брызнули желчью. – Ни доллара не дали, ни цента! Наймиты проклятые.
Я было решил, что мистер Прайс лично ездил клянчить деньги в «Стадлер». Но оказалось, что для неприязни у него была совершенно иная причина.
– Кстати, месье Щербаков, – проговорил он, воровато озираясь, – вы не ответите на один… опасный вопрос?
– Отвечу, если только это не личный вопрос, – необдуманно бросил я.
Захар Прайс еще глубже вжался в кресло и прошептал:
– Как у вас в России решается еврейская проблема?
Сказать, что я опешил, – мало. Я чуть с кресла не скатился. Давно мне не задавали подобных вопросов, с тех пор, как я внедрялся в национал-социалистическое подполье.
– У нас с евреями проблем нет, – ответил я.
– Ну как же! – возмутился Прайс. – А засилье иудейского капитала?! А гнусные инсинуации объевреенных британских политиканов? А происки международного социализма, империализма и сионизма?! Проклятые kikes сосут кровь Америки, мы задыхаемся под ярмом…
Он еще минуты две распространялся на ту же заезженную тему, пока я не перебил его:
– Мистер Прайс, вы уж извините, но как, по-вашему, России удалось избежать этого разорения?
– Кардинальными мерами! – воскликнул Прайс так громко, что на него начали оглядываться. – Самыми жесткими мерами! Конечно, и ваша империя не свободна от иудейского влияния, но, ведомая ортодоксальным христианским государем…
Никак не могу понять, почему православная церковь называется по-английски «ортодоксальной». Если мы – ортодоксы, то все остальные, очевидно, еретики. Так что же они в этом признаются?
– Мне очень жаль вас разочаровывать, мистер Прайс, – сказал я, как мог, ласково. – Но у нас в свое время пытались решать еврейскую проблему. Это происходило, когда мы были страной бедной и малозначимой. А когда стали великой державой не на словах, а на деле, проблема отпала.
– Так это потому, что вы ее решили! – уверенно возразил Захар Прайс.
– Нет, – покачал я головой. – Потому что ни один народ не признается, что сам виноват в своих бедах. И всегда срывает зло на соседях, тех, кто живет рядом, но не такой, как они. Когда беда проходит, зло срывать уже незачем. Вы не волнуйтесь так. И ваша страна выйдет из тупика, и тогда вам не придется забивать себе голову идейками, за которые в моей стране, – я все же не удержался, чтобы не поддеть этого славянофила, – уж простите великодушно, могут и по лицу ударить.
Несколько секунд Прайс переваривал услышанное.
– А вы сами, случайно, не еврей? – поинтересовался он подозрительно.
– Нет. – Я покачал головой. – У меня если кто и есть в роду, так калмыки и татары. А вы? Знаете, с таким именем…
Наступила еще одна пауза, после чего мой сосед просветлел лицом и, торопливо пробормотав: «А вот и Уилмингтон, извините, мне сходить, если будете – заходите…», сорвался с кресла и побежал к лесенке на первый этаж автобуса. Я бросил ему вслед прощальный взгляд и хихикнул. Странные все же типы попадаются в дороге путешественникам.
136 
