Там же, 11.52.
Анджей Заброцкий
– И что же мы намерены предпринять? – осведомился я.
– Ну, во-первых, надо предупредить охрану, – сказал Сергей.
– Ага, – сморщился я. – И что мы им скажем? «Ребята, это странно звучит, но тут сейчас из ниоткуда высыплются пятнадцать лбов, которые очень захотят убить вашего президента»? Как вы думаете, кого после этого куда уведут – Форда в укрытие или нас в психушку?
– Конечно, высказывать предупреждение надо в более мягкой форме, – уточнил Щербаков. Ему бы англичанином родиться – такой у человека талант к преуменьшениям. – Впрочем, я думаю, что мадемуазель Тернер сумеет подобрать нужные слова, не правда ли?
Судя по нахмуренным бровям, Кейт в этом очень сильно сомневалась.
– Но, – продолжил Сергей, – наша задача, вне зависимости от действий президентской, простите, охраны, не дать заговорщикам осуществить свой замысел. Мы должны не допустить гибели президента. Любой ценой!
– Если честно, – сознался я, – то я в детстве никогда не мечтал быть одним из сорока шести. А повзрослев, и вовсе стал считать, что подвиг этот раздули до небес, чтобы затушевать преступную трусость пославших их на смерть. Бессмысленную и бесполезную.
– Именно поэтому, – быстро ответил Щербаков, – от нас требуется только победа. Чистая победа. Варианты не принимаются.
– Что еще за сорок шесть? – осведомилась Кейт.
– Хм, – Щербаков замялся. – Чтобы вам было понятно – триста спартанцев с поправкой на жестокость современной войны. В августе сорок второго немцы прорвали правый фланг Юго-Западного фронта. Прорыв уже достиг двухсот километров, а это грозило катастрофой для всего южного крыла – резервов в тылу практически не было. Вот кто-то и отдал приказ – сорок шесть душ курсантов арт-школы и четыре старые гаубицы. «Элефанты» прошли сквозь них, словно раскаленный нож. Теперь там памятник.
– Помни «Аламо», – подытожила Кейт. – Ясно.
– Как хоть выглядит это… эта штуковина, из которой они появятся? – спросил я обреченно.
Там же, 11, 54.
Кейтлин Тернер
– Если честно – представления не имею, – безмятежно отозвался секретный агент. – Предполагаю только, что она маленькая. Самое большое – с чемодан.
Мне вдруг показалось, что он сейчас зевнет и, сладко потянувшись, уляжется на травке со словами: «Ну, пусть мир летит в тартарары, а я сосну часика два. Если случится конец света – разбудите». Бр-р-р. Нельзя все-таки быть настолько хладнокровным.
– Согласен, – кивнул Анджей. – Им же надо как-то пронести ее через внешнее оцепление.
– Но и совсем на виду они тоже не могут расположиться, – вмешалась я. – Люди, которые во время речи президента колдуют с какой-то аппаратурой, – это, знаете ли, подозрительно.
– Ну, мы не знаем, какое время им нужно на открытие прохода, – возразил Щербаков. – Возможно, это дело нескольких секунд. Кроме того, здесь, – он повел рукой, – предостаточно укрытий. Деревья, памятники…
– Сам мемориал, – поддакнул Анджей. Мы переглянулись и не сговариваясь дружно двинулись в обход толпы к краю мемориала.
Позади каменной плиты не было абсолютно никого.
Там же, 11.55.
Сергей Щербаков
– Кажется, мы перехитрили сами себя, – горько заключил я. – Эти негодяи могут появиться в любом месте, даже посреди толпы.
– Давайте от противного, – предложил Андрей. – Где они не могут выйти?
– На открытом месте, – уверенно заявил я. – Нужно укрытие.
– Деревья, – уверенно бросила Кейт. – За деревьями.
– Справа или слева? – хмыкнул я.
– Я беру на себя правую сторону и центр, – решительно заявил Андрей. – У меня снайперка, радиус обстрела больше. Сергей, ваша сторона левая. Кейт, марш уговаривать этих лбов, что в президента сейчас будут стрелять.
Я озабоченно поглядел на часы. Без четырех минут полдень. Андрей зачем-то машинально повторил мой жест.
– Что? – возмутилась Кейт. – С чего ты взял, что я тебе дам себя оберегать?
– А при чем тут это? – очень натурально удивился Андрей. – Это, между прочим, самое опасное место. Стрелять будут именно в президента. Это не говоря о перекрестном огне.
– Н-ну ладно, – неохотно поддалась Кейт. – Только ради тебя, учти.
– Ладно, – согласился Андрей. – После победы сочтемся.
– Диспозиция ясна? – спросил я. – Других идей нет? Тогда марш по местам, смертники! – И добавил чуть тише: – И бог нам в помощь!