Особенно,... 
67 
– Позавчера? – с деланным удивлением переспросил чернобородый. – Но позавчера в порт вошел только один корабль и с него еще никто…
– Тс-с-с! – маленький тан втянул голову в плечи и нервно оглянулся по сторонам. – Никто не должен узнать… ни один человек не может сойти на берег с «Бригадира Чурукки» без личного приказа капитана Сарзона. Никто-о-о-о, никто-о-о-о… кроме, – хитро прищурился Диего, – того, кто отдает приказы самому капитану Сарзону. Хе-хе.
– А в чем причина столь жестких мер? В городе ходят слухи о карантине…
– Не, не, не… никакого карантина! – маленький тан звучно икнул. – К-карантин, это если на борту е-е-е-эпидемия, верно? А у нас нет никакой е-е-е-эпидеминии.
– Говорят, по ночам с галеона свозят на берег умерших…
– Тс-с-с! Об этом нельзя говорить. Я, – хихикнул Диего, – сам, лично приказал: все лишние разговоры – пресечь! – маленький тан резко взмахнул рукой, снеся воображаемой саблей голову воображаемого же болтуна.
– Тогда в чем же дело? В грузе?
– Гру-у-уз… о грузе, – Раскона вновь нервно оглянулся, – говорить нельзя. И думать нельзя тоже. Н-не советую.
– Говорят, – словно не услышав последней реплики маленького тана, продолжил чернобородый, – что на борту галеона находится бесценное сокровище.
– Тс – с-с! На костер захотел?! – Диего не смог сдержать ухмылки, увидев, как исказилось при этих словах лицо чернобородого. – Тс-с-с! Щас кликну сражу и у-у-у…
Чернобородый начал было вставать, но Раскона цепко – разумеется, с поправкой на выпитое, – ухватил своего собеседника за рукав и притянул к себе.
– Хочешь узнать о сокровище? – нарочито громко прошептал он. – Хе-хе. Величайшее сокровище, легендарное сокровище… говорят, никто, кроме язычников, не видел его доселе. И кроме Альвареса, да… – Когда Альварес впервые пришел к королю язычников, то увидел его… – Диего покачнулся. – Большой камень, больше, чем сердце горного тролля. В навершии посоха владыки дикарей. А неделей спустя, когда тан генерал со своими людьми предательски напал на дворец, посоха в нем уже не было. – Раскона покачнулся вновь, и в этот раз только поддержка чернобородого удержала маленького тана от падения со стула. – Дворец был полон сокровищ, да… золото, изумруды. Но Альварес жаждал большего. Он велел пытать всех, всех, кто мог знать о камне… только признания их оказались ложью, боль развязала язычникам языки, хе-хе, но не вложила в их головы тайное знание. Камень, Око Дагна, как они его называли… пропал, исчез, так. Многие, хе-хе, не верят, что он был вообще. Хе-хе-хе, то-то удивились бы они, подняв крышку зеленого сундучка…
– Тан!
Окрик от входа хлестнул по таверне ничуть не хуже кнута. Чернобородый вскинул голову, заглядывая через плечо маленького тана… выпучил глаза, отшатнулся и вмиг растворился в толпе.
– Мой тан!
– Брат, ой, то есть, братья Агероко, – приветственно взмахнул кружкой Диего. – Как я вам рад. Сейчас угощу вас п-превосходнейшим вином… и п-познакомлю с моим новым дру… проклятье, куда он делся?
– Вам не следует оставаться здесь, мой тан.
– В самом деле? Честно?
– Нам надо уйти.
– Уйти? – недоуменно переспросил Раскона. – Куда? Зачем?
– Пойдемте, – согнувшись, монах подставил плечо, на которое Диего оперся, вернее, повис, едва доставая до пола носками сапог.
– И-ик!
Той же ночью.
– Думаю, вам лучше отпустить меня, брат.
Две сотни шагов свежего ночного воздуха оказали воистину волшебное действие на маленького тана. По крайней мере, голос его вернул себе прежнюю четкость.
– Уверены?
– Уверен… в том, что если не отпустите, меня вытошнит прямо на вашу сутану, брат Агероко. Новую, заметьте, сутану.
Монах фыркнул, перехватил маленького тана за бока и осторожно установил его на четвереньках перед лопуховым кустом.
– Значит, противоядие сработало, – задумчиво произнес он.
– Частично, у-у-у… – окончание фразы Диего растворилось в звуках, поименовать которое иначе как утробные было бы весьма сложно. – Знали б вы, брат, что за дрянь этот клятый отвар «золотого ястреба».
– Догадываюсь, – монах вздохнул. – Мне долго пришлось объясняться с братом Гильремо. Он был весьма… обескуражен вашей выходкой, мой тан.
– Столько вони из-за собаки еретика…
– Эта собака…
– …виновата во всем, что прохрипел на дыбе ее хозяин. Довольно, брат Агероко! У нас хватает своих забот!
– Много вы успели выболтать?
67 
