142 
— Значит — идем?
— А у нас есть выбор? Я, — усмехнулся Ханко, — не вижу его и, сдается мне, вовсе не из-за повязки на глазах. Просто... Пит и Роника были и нашими друзьями, не так ли? А это дорого стоит... так что у нас тоже есть свой счет к мистеру Роггену.
— Лихо! — восхищенно присвистнула Эрика. — Нет, в самом деле... Вы в самом деле собрались в погоню за черным магом? Ох-хо-хо... а если гнаться придется долго?
— Хоть до Края Света, — решительно произнес Крис.
Край света, Командоры, остров Медный, Бренда Ханко.
- Где хмурое море ползет в залив меж береговых кряжей,
- Где бродит голубой песец, там матки ведут голышей.
- Ярясь от похоти, секачи ревут до сентября,
- А после неведомой тропой уходят опять в моря.
- Скалы голы, звери черны, льдом покрылась мель,
- И пазори играют в ночи, пока шумит метель.
- Ломая айсберги, лед круша, слышит угрюмый бог,
- Как плачет лис и северный вихрь трубит в свой снежный рог.
— Думаешь, это его работа? — спросила я.
— Почти наверняка, — кивнула сестра. — Хотя... эй, шкип, как часто в здешних водах варится такой вот чертов кисель?
— Куда чаще, чем хотелось бы добрым морякам, мэм. — Двойной Джо, нахмурившись, всматривался в свинцовые клубы впереди. — Берингово и Охотское моря, мэм, — это котлы, которые помешивает сам черт. Туман, дождь да шквальный ветер с нежданной стороны — вот его любимые блюда, и одному ему ведомо, сколько кораблей без следа сгинули в здешних водах.
— Справа скалы, — сказал Крис.
— Да, сэр, я тоже слышу плеск. Не волнуйтесь, в залив мы войдем. Я больше опасаюсь не скал, а людей, которые нас там встретят.
— Это правильно, — кивнул муж. — Камни пока еще не научились стрелять.
— Выстрелов не слышно уж больше пяти минут, — сказала Эрика. — Может, они...
— Смотрите!
Может, это был шальной порыв ветра, а может, неведомый режиссер, командовавший постановкой финальной части трагедии, распорядился приподнять занавес, но туман вдруг раздвинулся, и все, кто стоял на борту «Балтики», — кроме Криса — увидели две шхуны, лежащие в дрейфе в полусотне ярдов друг от друга.
— Вот они, — бледнея, прошептал Двойной Джо. — «Сполох» и «Штральзунд». Я сам видел, как старый Рубен Пэн белил свою шхуну... и фальшивая труба из брезента — его любимая уловка. Но где же они все? Эй! — вскинув ладони ко рту, заорал он прежде, чем кто-либо из нас успел остановить его. — Есть кто на борту?!
— Тех, кого вы зовете, уже нет здесь, — неожиданно сказала Эрика. — Никого.
— Проклятье, где же они?
— В аду.
— Не все, — возразил Крис. — Слышите хрип? Там, на шхуне, что справа, кто-то еще не отчалил в последний путь.
— Право руля! — обернувшись, рявкнул Двойной Джо. — Держи так, чтоб пройти впритирку со «Штральзундом»!
— Понял, кэп.
Борт белой шхуны топорщился рваными клыками щепы — патронов здесь не жалел никто. За бортом же...
За бортом на красных досках палубы желтели россыпи гильз вокруг мертвецов. Лишь один — старик в черной куртке, с когда-то белой, а сейчас наполовину багровой бородой — не валялся недвижным телом на палубе, а сидел, привалившись спиной к фок-мачте. Именно он, заслышав торопливый грохот сапог, открыл глаза.
— А-а, Двойной Джо! Ты успел как раз вовремя, чертов пройдоха... Мы со «Сполохом» оставили тебе богатое наследство. Пятнадцать тысяч отменных шкур — ей-ей, хороший куш...
— Пэн! — махом перелетев через борт, шкипер бросился к умирающему. — Рубен Пэн! Какого дьявола вы устроили здесь?
— Это все он... — Старик закашлялся, обдав палубу веером розовой пены. — Том Холл. Мы должны были делить шкуры на всех — но у Тома оказался свой расчет...
— Где он? — ухватив старика за плечо, Малыш встряхнул его так, что на миг я испугалась. — Сейчас этот полутруп окончательно испустит дух, и мы уже ничего не узнаем. — Где он? Говори же!
— Уплыл. — Рубен Пэн снова закашлялся, но на этот раз легочная кровь лишь вспузырилась на губах. — Я слышал плеск весел, когда он греб к берегу.
— К берегу? Не в море?
— До Беринга добрых тридцать миль, мэм. Ни один безумец не рискнет плыть в одиночку через пролив.
— Тот, за кем гонимся мы, — хуже, чем просто безумец!
— Он. Поплыл. К берегу, — четко выговорил старик — и обмяк, свесив голову набок.
142 
