95 
– Ты что, сдурел?!
– Никак нет, – пристыженно бормочет эта орясина, вперив взгляд куда-то в каблуки своих сапог. – Ассигнациями…
– Проигрался?
– Никак нет… – опять мнется лихой кавалерист. Потом смущенно признается: – Подарок пообещал… Одной красотке… Пришлось занять. Вот, отдать надо…
Мля-я-а!.. С кем приходится работать?! Вот же откопал я себе чемодан без ручки!..
– Когда срок возврата?
– В конце недели… – отвечает Мюрат, потупясь. Чует, блин, кошка, мою доброту!.. Ну не пошлю же я его по сексуально-пешеходному маршруту после всего, что уже было?
– Хорошо… – бурчу я. – Сегодня вечером приезжай в Медон. Будут тебе деньги…
Действительно – не прямо же сейчас из кармана я эту сумму достану?
Глава вторая
Котлован для воздушного замка
- Вместо того, чтоб гнить в глуши,
- дыры латать, считать гроши,
- можно, пожалуй, шутки ради
- что-нибудь сделать от души!
Да и не из государственной казны.
А оттуда, куда отправлюсь сразу после отъезда Мюрата.
Это – следующее дело. Братья-разбойники… Они же три богатыря. Они же мушкетеры. Откуда у них такие бабки? А вот… Буквально: не было ни гроша – да вдруг алтын!
Нашел я способ срубить бабла по-крупному. И сравнительно честным образом, как сказал бы великий комбинатор… И земляки мои тут оказались в самый раз как нельзя более кстати. Художник, архитектор и – надо ж было так сложиться! – Петр по первой профессии оказался садовником! То есть специалистом по искусственному озеленению. Готовая дизайнерская команда. Оставалось только появиться такому крутому менеджеру, как я, и: вуаля! – так сказать – деньги можно грести лопатой!
Представляете, сколько стоит оформить какой-нибудь званый вечер для депутата Конвента или банкира? Где посреди зала специально сооружается фонтан, выложенный золотом? Или целиком интерьер купленного свежим богачом особняка? Да если еще вместе с подрядом на строительные работы?.. На порядок, а то и на два побольше, чем с бедного сеньора Аретини. Правда, ассигнациями… Ну да нам без разницы – главное, чтоб было! Конечно, не все так шоколадно… Ибо кому попало не закажут. Как и во всяком бизнесе, во все времена здесь тоже все давно схвачено. И хотя такого слова, как «дизайн», еще нет, но те, кто промышляет подобным оформлением, – очень даже имеются. И так просто между ними не влезешь.
Ну, а я – влез! И очень даже леХко…
Как? Да как и всегда же: по знакомствУ.
Дело в том, что в Люксембурском дворце – который после свержения прогнившего самодержавия новая власть демократично преобразовала в тюрьму (ну вот такая тут мода была: тюрьмы в дворцах устраивать) – с прошлого еще года сидит Давид. Не тот, который работы Микеланджело, а тот, который известный французский художник. А по совместительству – ужасный террорист и известнейший монтаньяр. Бывший депутат Конвента и друг Робеспьера. Голосовавший за казнь короля и прославившийся пламенными речами во времена якобинцев. Сидит он там в ожидании смертного приговора. Но… Уже всех, кого надо было, давно гильотинировали. А Давида – никак не могут. Потому как суд не в состоянии оказался предъявить ему ни одного обвинения. Как выяснилось, ничего серьезнее болтовни за сим ужасным радикалом не обнаруживается. Всю зиму копали – так и не откопали.
Ну и как с ним быть – не знают. Но больно уж знаменит как художник. Так что дело явно идет к тому, чтобы просто выпустить. Правда, когда это будет – пока неизвестно. Но я – своей памятью из будущего! – помню, что отпустили. Ибо он потом еще меня – Наполеона – нарисовал при переходе через Альпы верхом на вздыбленном коне… Да… На перевале Сен-Бернар. Известная картина… И мне отчего-то кажется, что даже если здесь параллельная реальность – все равно выпустят. Ибо кому он на фиг нужен?
Ну вот…
Сам я с Давидом, понятное дело, незнаком. Но вот Тальма – очень даже. И никакого особого труда не составило образовать концессию под кодовым названием «Птенцы Давида». И наплевать, что ни птенцы эти, ни Давид никогда прежде друг друга не видели. Главное, что заключить заказ на оформление своих хоромов с такой знаменитостью – всякому буржую лестно. И выгодно. Потому как – ИМЯ! И самому Давиду тоже не без пользы. Как денежной, так и рекламной: вот выпустят его из застенка – а он не абы кто, а уважаемый глава своей собственной фирмы!.. Ага…
95 
