Последние отзывы

  68  

И, успокоившись, я открыл дверь в дом.

…Мы уже наполовину уговорили бутылку «благородного самогона», как в дверь вежливо постучали.

— Заходи, открыто! — рявкнул Фермер.

— Гостей примете? — улыбаясь, спросил Трошин.

— А то!

— Заходи!

— Добро пожаловать! — по очереди сказали все сидевшие за столом.

Гостей к нам пришло немало! Первыми, с чугунками в руках, вошли барышни. Затем Емельян внес противень с кусками шкворчащей свинины. Потом вошли батальонный комиссар и сержант-пограничник.

— Это что такое? — грозно сдвинув брови, спросил командир. — Не на Пасху гуляем!

Я заметил, что Белобородько открыл было рот, но тут же получил локтем под ребра от Трошина и замолчал. «Ну да, на чужой свадьбе невесту не лапай!» — усмехнулся я про себя.

Потом был пир горой и пляски до упаду. Про пляски я, конечно, приврал, но гитару мне Алик все-таки всучил. Пришлось играть.

Для создания «фестивального» настроения я сбацал «Цыганочку». Народ отреагировал примерно так же, как фанаты «Рамштайна» на «Du hast».

— А песню споете? — внезапно спросил Белобородько.

«А он-то откуда знает? Хотя… Скорее всего кто-то рассказал — Несвидов или девчонки, а может, и Слава».

— А вам какую, Василий Иванович, веселую, грустную или умную?

Комиссар задумался.

— А давайте веселую! Праздник.

— Хорошо, только сами решайте — какая она…

Мелодия осталась той же — дробный перебор, зовущий в пляс… Я глубоко вздохнул:

• В сон мне — желтые огни,
• И хриплю во сне я:
• — Повремени, повремени —
• Утро мудренее!

• Но и утром все не так,
• Нет того веселья:
• Или куришь натощак,
• Или пьешь с похмелья.

Вокалом, я, конечно, до Владимира Семеновича не дотягивал, но, за неимением горничной, как известно, и кухарка сойдет.

• В кабаках — зеленый штоф,
• Белые салфетки.
• Рай для нищих и шутов,
• Мне ж — как птице в клетке!

• В церкви смрад и полумрак,
• Дьяки курят ладан.
• Нет! И в церкви все не так,
• Все не так, как надо.

Я заметил, что комиссар, внимательно вслушиваясь в слова, прикрыл лицо рукой. «Занятно», — отметил я и, доиграв вариацию, продолжил:

• Я — на гору впопыхах,
• Чтоб чего не вышло.
• А на горе стоит ольха,
• А под горою вишня.

• Хоть бы склон увить плющом,
• Мне б и то отрада,
• Хоть бы что-нибудь еще…
• Все не так, как надо!

• Я тогда по полю, вдоль реки.
• Света — тьма, нет бога!
• А в чистом поле васильки,
• Дальняя дорога.

• Вдоль дороги — лес густой
• С Бабами-Ягами,
• А в конце дороги той —
• Плаха с топорами.

• Где-то кони пляшут в такт,
• Нехотя и плавно.
• Вдоль дороги все не так,
• А в конце — подавно.

• И ни церковь, ни кабак —
• Ничего не свято!
• Нет, ребята, все не так,
• Все не так, ребята!

После того как прозвучал последний аккорд, стало тихо. Так, что было слышно, как поскрипывает калитка во дворе. Батальонный помял переносицу, и, резким движением поправив очки, спросил:

— Это вы сами написали, товарищ старший лейтенант?

Чужой славы мне было не нужно, и я скромно ответил:

— Нет, не я. А что, не понравилась?

— Понравилось… Только… Только необычно весьма… — протянул комиссар.

— Ну, тогда… На злобу дня, так сказать. — И я запел песню, написанную моим другом в середине «бешеных девяностых»:

• А шуба ли с дуба — с гранаты чека,^[71]
• Пусть снова в ударе не дрогнет рука,
• Пусть снова в крови искупается сталь —
• С дуба — по шубе, а с мира — печаль.

• Рассветом мы вышли, придем к вечеру,
• Мы с миром играем в смешную игру,
• Барбудо Эрнесто забрался на ель,
• А рядом ползет команданте Фидель.

Резкие ритмичные аккорды рок-н-ролла подчеркивали хулиганские, разухабистые слова песни:

• Ему невдомек, что до фени вообще —
• На чьей стороне быть товарищу Че.
• Не просто наемник тропою лесной —
• Художник по жизни и новый герой.

• Мой друг Пиночет как-то мне говорил:
• Там скучно живется, где нет заводил,
• Им главное вовремя фишку просечь,
• Что будет потом — то отдельная речь.

• Неярко блестит под луной пулемет,
• Из леса выходит карательный взвод,
• Так было везде и во все времена —
• Менялись лишь только одни имена.

• Последний куплет вызвал явное оживление среди слушателей.
• Менялись булыжники на топоры,
• Менялись вожди и законы игры,
• Менялись эпохи, менялись места,
• Стабильна была лишь одна крутота.

• «Эх!» — резким движеньем в казенник заряд —
• Скончается в муках подстреленный гад!
• Где раньше секира кольчугу драла —
• Там ныне взрывчатка и бензопила!

• Так радуйтесь те, кто познал крутизну!
• И радуйтесь, люди, познавши войну!
• Сквозь смех автоматов и рев батарей
• Идут капитаны кровавых морей!

• Он встанет, как раньше бывало не раз,
• Он выполнит невыполнимый приказ,
• И мощным дыханием мир ужаснет
• В грохоте залпов его пулемет.

Последние несколько куплетов мне пришлось менять на ходу, уж больно они не соответствовали времени и слушателям.

  68