Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
70 
– Неправильный вопрос, – хладнокровно возразил Смирнов. – Я, знаете ли, свое отжил. Повидал всякое. Между прочим, я не намного младше Миши Пушкова-Рыльцева. С вашей точки зрения, мы с ним почти ровесники. Правильнее будет спросить, как ВЫ будете жить со всем этим.
– Надо ехать, – хрипло произнес Савелий и заставил себя встать.
– Я не должен был вам ничего показывать, – сказал доктор.
Гарри Годунов цинично подмигнул:
– А мы ничего не видели. Мы поговорили насчет исчезновения старика. Пять минут. Потом вы нас выпроводили. Жаль, что вы ничего не знаете о судьбе Михаила Евграфовича.
Доктор кашлянул.
– Может быть, – негромко произнес он, – вам следует проверить последние рейсы на Луну. Дешевые туры, эконом-класс.
– Бинго, – сверкнув глазами, выдохнул Годунов. – Я обязан был догадаться. Что скажешь, Герц?
– К черту, – ответил Савелий. – Мне уже наплевать. Пора ехать, Гарри. Я должен ехать. Срочно.
– Ты никому ничего не должен, – спокойно заметил Годунов. – Но я тебя понимаю. Поедем.
7
– Ты жрала? Жрала или нет?
– Не кричи.
– Говори!!! – заорал Савелий.
– Да. Но ведь и ты тоже…
– Замолчи!
Варвара подняла к нему опухшее от слез лицо.
– Не кричи. Пожалуйста.
– Какой номер?!
– Что?
– Какую возгонку?
– Шестую, – обреченно пробормотала Варвара. – Или седьмую. Пятую, девятую, восьмую… Не помню.
Она сидела, обхватив руками колени, подсвеченная рубиновым и золотистым. Свет шел снаружи: за огромным окном спальни висела в вечернем небе огромная трехмерная инсталляция, облачная сфера с рекламой воды «Байкал-дабл-эктра-премиум».
Плясали, дрожали, мигали циклопические буквы:
ПОБЕДИ СУДЬБУ. ПОБЕДИ ВСЕХ. ПОБЕДИ ЖАЖДУ.
– Вспоминай, – произнес Савелий. – Пожалуйста. Какой номер? Пятый? Или все-таки шестой?
– Какой был, такой и брала.
– Где брала?
– Это не имеет значения.
– Говори, где?! Где брала?!
– Послушай, зачем…
– Говори!!!
– У Маши.
– А где брала Маша?
– Не знаю.
– Зато я знаю. У Маши есть «друг». И ты покупала мякоть у «друга» Маши. Угадал?
– Да, – сказала Варвара.
Савелий задрожал и прохрипел:
– Отлично. Можно было и не спрашивать. Я уничтожу эту суку. И ее «друга».
– Прекрати! – выкрикнула Варвара, вдруг вскакивая с постели. Савелий отпрянул и едва не опрокинул стул. Минуту назад он хотел разбить этот стул об стену – удержался с трудом.
Варвара, неприятно скривившись, толкнула его в грудь.
– Смотрите, какой! Поборник морали! А ты? Сколько лет ты сам жрал эту дрянь? Десять? Пятнадцать? Сколько денег спустил на нее? Сколько тысяч таблеток проглотил? Кто ты такой, чтобы сейчас упрекать меня?
– Я? – спросил Савелий. – Кто я такой? Я – мужчина. Мужчины всегда травят себя всяким дерьмом. Они без этого не могут. Так было всегда. Водка. Наркотики. Мякоть стебля. Не путай одно и другое. Не сравнивай себя и меня. Мужчина не умеет без допинга. Какая-то отрава всегда нужна…
– Зачем? – с презрением осведомилась Варвара.
– Не знаю. Но так было, и так будет. Если не мякоть, то водка. А ты – женщина, чистое существо, зачем тебе допинг?
Он вдруг обессилел. Стул оказался очень кстати.
– Ты, – почти прошептала Варвара, – не хуже меня знаешь, что траву жрут все. Ты. Я. Маша. Ее «друг»… – Савелий сделал протестующий жест, но жена повысила голос: – Все! Кто-то – постоянно. Кто-то – время от времени. Кто-то врет, что не жрет, а сам жрет больше остальных. Кто-то просто молчит. И жрет тихо, ни с кем ничего не обсуждая. Делая вид, что он чистый. Таких большинство… Все сосут воду, все ругаются из-за солнца… Никто не виноват, Савелий.
– Всегда кто-то виноват! – крикнул Герц, опять вскакивая и сжимая кулаки. – Я виноват! Ты виновата! Все виноваты!
– Ее жрет вся Москва. Уже сорок лет.
– Не вся, – горячо сказал Савелий. – Гарри Годунов не жрет. Раньше жрал, потом перестал. И Гоша Деготь не жрал… И доктор Смирнов. Они смогли, а мы – нет.
– И где теперь твой Гоша?
– Не знаю. Но Годунов…
– Годунов, – отчеканила Варвара, – подзаборная пьянь. Лучше жрать траву, чем быть таким, как Годунов.
– Вот, значит, как, – сказал Савелий.
– Да. Так. Лучше рожать зеленых человечков, чем вообще никого не рожать.
70 
