26 
Ее ударило разрядом в тысячу вольт, она возненавидела себя за то, что сил сопротивляться ему у нее не оказалось. А еще она не могла понять, почему каждое его малейшее движение и даже просто подрагивание его губ и языка так неописуемо сладко для нее. Он поднял голову, и Дорис поразили его глаза: в них горел неутолимый чувственный голод, выражение этих зеленых огоньков можно было назвать экзотическим… или эротическим. Она почувствовала, что почти висит на нем.
На них наткнулась группа японских туристов, деликатно потупивших глаза при этом зрелище. Но их словно отбросило друг от друга, и наступило моментальное протрезвление.
— Господи, что они о нас могут подумать, — воскликнула Дорис.
— Да ничего особенного. Скорее всего порадуются, что им удалось заснять процесс ухаживания, принятый у белых.
— Ничего смешного в этом нет!
— Да, мне точно не до смеха. Я хочу увидеть вас. — Он глянул на часы и наморщил лоб; на лице появилось озабоченное выражение, затем предложил: — Давайте продолжим нашу любопытную дискуссию примерно через час… в Блэквуде.
Его непоколебимая уверенность в том, что Дорис автоматически согласится на роль ведомой, вернула ее в прежнее боевое состояние.
— Какую дискуссию вы собираетесь продолжить, в чем ее предмет? Кроме того, — добавила она, вспомнив о своем обещании подежурить пару часов в местном детском саду, персонал которого понес ощутимые потери в сражении с эпидемией гриппа, — я уже обещала быть в другом месте.
Не объяснять же Брюсу, что периодические дежурства в садике являлись источником дополнительного дохода для нее.
Блеск в его глазах усилился, и выражение их стало явно насмешливым, когда он глянул на ее припухшие губы и несколько расстегнувшихся пуговиц на блузке.
— Неужели мне надо вам растолковывать, какого рода дискуссию нам стоит продолжить? — Она мгновенно вспыхнула. — Сделаем это сегодня вечером, — коротко объявил Брюс и, повернувшись к ней спиной, направился по своим делам.
Мысли о том, что продолжения может и не последовать, он не допускал, переключившись на какие-то более важные для него проблемы. И она подумала об этом с горечью.
— Как обстоят дела с экзаменами? Когда следующий?
Айрин, хозяйка детского сада, задавала эти вопросы с искренней заинтересованностью, собирая разбросанные по ковру игрушки.
Дорис была одним из самых ценных ее работников, и Айрин внимательно следила, чтобы ничто излишне не осложняло жизнь помощницы. Девушка не успела ответить и громко рассмеялась, когда малыш, которого она взяла на руки, звонко и слюняво чмокнул ее в шею, одновременно стукнув по голове большой, но по счастью мягкой игрушкой.
— Хорошо, что я все-таки сумела уберечься от гриппа, иначе мне бы не стоило появляться здесь, — сказала она, опуская на пол агрессора.
— О Господи! Не делайте даже подобных предположений.
Старшая из женщин встревожилась, потому что любила Дорис и нуждалась в ней особенно сейчас, когда эпидемия скосила других воспитательниц.
— Что мы станем делать без вас?
Айрин театральным жестом заломила руки.
И хотя Дорис напомнила ей, что есть специальные агентства, откуда можно вызвать временных помощников практически в любой момент, в душе она испытывала благодарность по отношению к Айрин, потому что ей было приятно ощущать, что она кому-то нужна. А Дорис вообще всегда стремилась помочь людям. И ей очень нравилась домашняя атмосфера садика, а детей она просто любила.
В ее жизни, небогатой на какие-нибудь положительные эмоции, привязанность малышей компенсировала отсутствие собственного дома и ласки близкого человека. Более того, Дорис подозревала, что малыши ей гораздо нужней, чем она им. Что же касается заработка, то денег не хватало «даже на карманные расходы, ведь она работала не каждый день и считанное количество часов.
Когда родители забрали последнего ребенка, работа Дорис завершилась.
— Ну вот, вы можете идти, — милостиво разрешила Айрин. — Теперь мы управимся и сами. — На лице ее появилось выражение искреннего раскаяния. — Я чувствую вину перед вами за то, что пользуясь вашей природной добротой, отрываю вас от экзаменов.
— Вы же знаете, что работа здесь для меня в радость, — принялась заверять Дорис хозяйку садика. — Замкнутая жизнь для меня просто невыносима. У вас я отдыхаю душой. А подтверждение моей квалификации можно видеть в том, что друзья стали оставлять на меня своих детей без всяких опасений.
26 
