101 
С этой мыслью Тутмос и заснул, когда за окном уже забрезжил рассвет.
* * *
Недолгий сон эрпатора был прерван поутру шумным вторжением в его покои Камоса: лишь ему, по старой дружбе, дозволялась подобная дерзость.
– Прости, око солнца, что разбудил, но у меня плохие новости: в Нубии – восстание! – срывающимся от волнения голосом сообщил сегер. – Наместник Мермос прислал на Элефантину гонца с депешей, в которой умоляет начальника гарнизона о помощи. Нахмин просит принять его…
Тутмос мгновенно поднялся:
– Прикажи позвать Хранителя гардероба…
Эрпатор умел приводить себя в порядок по-военному быстро, поэтому уже очень скоро принял Нахмина, и тот подробно доложил ему о событиях, произошедших в Нубии.
Сначала мятеж охватил южные области, примыкающие к землям Унешек и Шуа, а затем распространился практически по всей стране: местные феодалы, заручившись поддержкой племенных царей, вознамерились отделиться от подвластной Та-Кемету Нубии, дабы править своими территориями самостоятельно. Разрастаясь неслыханными темпами, восстание охватило вскоре Напату и теперь стремительно приближалось к северным областям Нубии, угрожая Куббану, Ибриму и, возможно, даже уже Небехту – резиденции самого наместника.
Для противостояния мятежникам наместник Мермос в срочном порядке сформировал временную армию, навербовав жителей из северных земель Нубии: лишь там египетское влияние укоренилось столь сильно, что местное население не только не поддержало мятежных единоплеменников, но даже и само требовало жестокого их наказания. Мермос лично произвел смотр наёмников и пришел к выводу, что в целом новоиспеченное войско должно отлично справиться с возложенной на него вспомогательной функцией: поддерживать продвижение профессиональных армейских частей вглубь южных территорий.
Однако людей, увы, по-прежнему не хватало, а оголять территории, прилегающие к Небехту, Мермос категорически не хотел – из опасения, что ливийские племена, воспользовавшись ситуацией, могут нанести по резиденции наместника неожиданный и сокрушительный удар. Потому, собственно, и отправил гонца на Элефантину с просьбой о помощи.
В заключение Нахмин подчеркнул, что вверенный ему гарнизон находится в боевой готовности, поэтому он может отдать приказ о погрузке на корабли и отправке в Нубию в любой момент.
Выслушав начальника гарнизона Элефантины до конца, эрпатор похвалил его за верную службу, после чего изъявил желание принять личное участие в предстоящих военных действиях.
…Отправляясь в Абидос с целью прохождения обряда Посвящения в храме «Миллионов лет», Тутмос и предположить не мог, что ему придется выступать с военным походом в Нубию, поэтому и о соответствующем боевом облачении, разумеется, не позаботился: прихватил в дорогу лишь меч. И вот теперь он стоял перед выбором: облачиться ему в Золотой доспех Гора или же воспользоваться амуницией арсенала местного гарнизона?
Сомнения наследника разрешил вездесущий Камос, который явился в покои эрпатора вместе с Хранителем гардероба, благоговейно несущим на вытянутых руках священный доспех.
– Надень его, око солнца, и произнеси в нём для воинов напутственную речь, – посоветовал Камос. Заметив же, что Тутмос колеблется, «участливо» осведомился: – Ты сомневаешься, что достоин доверия богов?
Эрпатор вздохнул: чего греха таить, сомнения действительно терзали его. Однако было и желание облачиться в нагрудник, повести за собой войско и разгромить мятежников, дабы снискать, хотя бы толику военной славы деда, Тутмоса IV.
В силу относительно малых размеров острова до Нахмина уже докатился слух, что накануне Верховный жрец храма Гора вручил эрпатору Золотой доспех и объявил его земным воплощением бога. Будучи же человеком глубоко верующим, начальник гарнизона, естественно, ни на минуту не сомневался, что так оно и есть.
Поэтому когда Тутмос предстал перед выстроившимся на центральной площади гарнизоном в Золотом доспехе, выступать с напутственной речью ему не пришлось: воины гарнизона, в большинстве своем египтяне по происхождению, все как один пали перед ним на колени. Нахмин же, от природы не славившийся красноречием, приблизился к эрпатору и коротко, но вдохновенно произнес:
– О, божественный, я и мои воины приносим тебе клятву верности! Веди же нас вперед, на войну с мятежниками!
101 
