Особенно,... 
128 
Мириам склонилась к старухе еще ближе:
– Мне страшно, Сараим! В Питуме с недавних пор увеличены нормы выработки кирпича и сокращены суточные нормы выдачи камнерубам еды и питья. Я боюсь, что наши мужчины, не выдержав подобных ужесточений, поднимут бунт. И тогда Биридия потопит нас в нашей же крови!..
– Этого нельзя допустить… – согласилась гостья, разделяя опасения хозяйки.
– Да, но… Бунт неизбежен, я чувствую… – призналась Мириам. – Может, ты раскинешь карты Тота? Хоть я и не верю в твоих богов, в том числе и Бэса, покровителя домашнего очага, твои карты порой говорят правду.
Сараим извлекла из холщёвой сумки замызганную колоду карт и начала её раскладывать…
– Ты уверена, что рассказала мне все новости? – спросила она.
Мириам встрепенулась.
– Ах, да… Забыла тебе сказать: недавно умерла моя сестра Циппора… Ах, бедняжка… Она была такой доброй. Сначала её муж покинул это несправедливый мир, затем дочь… И вот настал и её черёд. Не сомневаюсь, они воссоединяться на небесах.
– Возможно… – неопределённо ответила Сараим, рассматривая разложенные карты.
Мириам заметила её замешательство.
– Что ты видишь? Говори… Не томи душу!
Сараим оторвала взгляд от карт и внимательно воззрилась на Мириам.
– Право, не знаю, как и начать… Подобным образом карты не ложились ни разу…
* * *
Вот уже на протяжении двух лет мужчины из рода Левиев собирались на окраине Питума около печи для обжига кирпичей. Каждый день они смешивали глину, привезённую с ближайшего озера с мелко нарубленной соломой. Затем эту смесь выкладывали в специальную форму и обжигали в печи. Так производились кирпичи для строительства Авариса, а требовалось их немало.
Поля, что обрабатывали Левии постепенно пришли в упадок, ибо домашним хозяйством могли заниматься только женщины и дети. Мужчины же отбывали «фараонову повинность». Род беднел с каждым днём…
Женщины племени иврим, некогда считавшиеся плодовитыми, производили на свет всё меньше младенцев, да те часто не доживали и до двух-трёх месяцев – уж слишком были слабы.
Аарон, считавшийся главой рода, отличался терпением, мудростью и рассудительностью. Но в последнее время его сыновья: Надав, Авиуд, Елизар и младший Ифамар всё чаще слышали от отца опасные речи, призывающие покончить с надсмотрщиками и самим сарей-мисимом Биридией.
Средний Елизар не боялся возражать отцу:
– Мы поднимем мятеж против египтян – и что дальше, отец? Тем самым мы погубим наше племя! Фараон прикажет уничтожить нас!
– Не уничтожит… – отозвался старший Надав. – Кто же будет выполнять эту проклятую «фараонову повинность»?
Аарон соглашался с Елизаром и его вескими доводами, но в душе он жаждал мщения. И с каждым днём эта жажда разрушала разум главы рода.
…Надсмотрщик прибыл с новым писцом, дабы контролировать Левиев, как обычно, когда все иврим собрались на повинность и начали замес глины.
Новый писец по имени Мосс тщательно зафиксировал на папирусе имена тех, кто присутствовал на работах. По поводу остальных, больных и ленивых, надсмотрщик учинил допрос Аарону. Ленивых, по словам главы рода, не было, лишь двое занемогли: один надорвал спину, второй повредил правую руку.
– Что ж… Так и запиши! – приказал он Моссу. – Имена не забудь… А, что касается их нормы выработки – её разделим на всех. Да, совсем забыл… – Надсмотрщик протёр лысую голову тыльной стороной левой руки и продолжил: – По велению фараона дневная норма на человека увеличивается с шестидесяти пяти до восьмидесяти кирпичей… Плюс сто шестьдесят кирпичей за тех, кто не вышел на повинность… Посчитай Мосс: это сколько станется на каждого?
Мосс бегло посмотрел список: он насчитывал сорок мужчин – стало быть, каждый должен изготовить по четыре кирпича дополнительно. Он провёл расчёты и сообщил об этом надсмотрщику.
Он же громогласно объявил:
– Итак, сегодня каждый мужчина вашего рода должен изготовить восемьдесят четыре кирпича! – после чего развернулся, направляясь к натянутому пологу из плотной хлопковой ткани.
– Но… – попытался возразить Аарон.
Надсмотрщик резко обернулся.
– Что есть недовольные? Благодарите фараона, что он вообще позволяет вам жить на его земле!
Аарон глубоко вздохнул, дабы подавить подкатившую к горлу ненависть. Мужчины из его рода обступили надсмотрщика. Аарон, стараясь сохранять внешнее спокойствие, спросил:
128 
