Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
48 
Саша со значением оглядел удивленных собеседников, вздохнул тяжко и в сердцах попросил криптозоолога:
— Слышь, брат, налей еще, мочи нет вспоминать… — хлебнул коньяку из маленького стаканчика и продолжил скорбную повесть:
— Представьте, ночь, за бортом ни хрена не видно, двигатели ревут почти на полных (выключать их аферисты, понятно не стали)… Короче, остался один парашют. И вот, стоят над ним командир корабля и этот ёханый Х… «Ну, что ж, ты сам говорил на земле… Прощай, друг!» — с горькой слезой сказал командир и взялся за парашют. В ответ на это сердечное прощание он неожиданно получил сильнейший удар в лоб подвернувшейся под руку этого Х. железякой и упал без сознания. В следующее мгновение проклятый Х. надел парашют и, широко раскинув руки, плашмя, как учили, гад… И выбросился с двухметровой высоты на асфальт ВПП аэродрома с победным криком!
— Ни хрена себе! — только и мог вымолвить Донцов, забирая у летуна стакан и протягивая его разливающему. — А итог какой?
— Итог такой. У КВС, то есть у меня — сотрясение мозга, а у Х. перелом носа, вывих лодыжки и множественные ушибы. Так что, в авиации ему больше не служить… А меня долго разбирали, пугали, а потом перевели на «землю». Я помыкался немного, плюнул и свалил на гражданку. Вот такой вышел розыгрыш…
Группа посочувствовала страдальцу, закусила, выпила, после чего Донцов и Саша стали пытать криптозоолога.
— Что это за профессия у вас? Мамонтов, небось, ищете?
— Да ну что вы! — мгновенно обиделся Попков, — Каких еще мамонтов? Критозоология — современная наука о «гоминоидах», прошу не путать с гуманоидами, — мы снежного человека ищем.
— Да? Круто… Нет никаких гоминоидов! — неожиданно заключил Саша.
Криптозоолог жадно потер ладошки в ожидании продуктивного научного дискуса.
— Прелестно! Вы взяли на себя роль отрицателя, вот вы и извольте доказывать. Слушаю ваши аргументы!
Не тут-то было.
— Нахрен мне это не надо… Нет, и все тут! — совершенно ненаучно отрезал оппонент.
Донцов криво усмехнулся. Геннадий Федорович это заметил, болезненно сморщился и торопливо сказал:
— Я понимаю, в наше время многим не верится в чудо. Однако, неверие кого-либо еще не значит, что такого явления и таких фактов нет в природе! Факты и наблюдения есть, и их очень много!
— Знаете, Геннадий Федорович, чаще всего мы принимаем за чудо то, что не можем объяснить. Однажды на одном из путоранских озер я своими глазами увидел нечто вроде северного сияния. Наблюдали, наверное? Вот и там было нечто подобное, но локально… Серебристое облако появлялось перед глазами и исчезало. Тогда я подумал, что это галлюцинация, от переутомления в предгорьях на приличной высоте это случается, и нередко, — неспешно говорил Андрей. — Позвал я своего друга, Игоря Лапина, он увидел то же самое… Ясность внес подошедший эвенк, охотник-промысловик Еремей Панков, он там годами живет. Послушал он нас, глянул и спокойно сказал: «Это молодые кулички перед отлетом на юг на крыло встают» Когда многотысячная орава куличков летела прямо на нас, издалека их не было видно. А вот когда же они одновременно делали крутой разворот, лучи заходящего солнца вспыхивали на крыльях, образуя эффект серебристых облаков…
— Ну, это уже несколько не по теме, согласитесь, уважаемый!
— Вот по теме. Так же просто Еремей объяснил нам и другую загадку. На дороге к заимке мы увидели огромный след, отпечатавшийся на сырой прибрежной глине предельно четко. Я его даже сфотографировал, жаль, вспышка потом все засветила… Размер ступни — сантиметров шестьдесят! Но почему след один? Еремей поползал по берегу, поднялся повыше к камням, посмотрел на ягель и обнаружил едва видимые следы медведя. Медведь шел по обочине, решил, видимо, перейти на дорогу, ступил на нее одной ногой, поскользнулся — лапа проехала по грунту и след вытянулся. Испугавшись, медведь вновь пошел по ягелю. За отпечаток ноги снежного человека дилетанты часто принимают так называемый сдвоенный медвежий след, когда мишка ставит заднюю лапу чуть позади передней, два отпечатка сливаются в один.
— Что же бывает и такое. Для меня куда большее значение имеет множественность наблюдений, системность. Добыть эти сведения, опросить, причем грамотно, очевидцев… В итоге получаешь куда больший результат, чем в плановых экспедициях. Было бы наивно полагать, что члены экспедиции, побродив по горам или тайге 20–30 дней, увидят то, что не удавалось увидеть опытным охотникам-промысловикам и рыбакам, которые пропадают в тайге месяцами.
48 
