— Заботливыми руками экипажа надо сделать, тогда и кривоватые буквы ялик украсят. Пусть ребятки стараются над родным.
Дед сильно доволен, словно второе судно в распоряжение получил. Впрочем, в нашем положении так оно и есть.
Про Египет и арабов, пока что, исключительно по слухам, бегающих по степи, мы с Монголом говорим так, словно сидим и рыбачим где-нибудь на берегу Оки. А пирамиды рядом. Так нам удобней — не будешь же упоминать каждый раз: «Это я имел в виду ту, старую Землю». С Шамилькой хорошо беседовать: он больше слушатель, чем ответчик, про оратора и говорить не приходится. А вот я выговариваюсь, снимаю накопившийся репортерский зуд, а так как редактора нет, то еще и комментирую от себя — поливаю, как хочу. Вот и трем мы с другом про все подряд, обсуждая новости из Замка. Новости регулярно получаем от Вотякова — с ним можно поговорить по защищенной связи. Корабельная рация пока пробивает исправно, с учетом того, какую антенну Юра навесил на судно. У нас и станция «Северок-К» имеется, но капитан ее не жалует: «Дураки, что ли, по-твоему, суда проектируют?»
— Ничего ты про ислам не знаешь.
— А ты? С каких это пор Монгол верой озаботился?
— Да не… Но я носитель культуры, а она мусульманская.
— А я не хочу узнавать, если честно. Я агностик. Хотя тоже носитель культуры, православной. Кстати, Шамиль, теперь и ты ничего не знаешь. А сейчас, после появления Смотрящих, — тем более. Мне сейчас как-то все религии глубоко побоку. Представь, приду я или ты к новообретенному попу и спрошу — поясни, мол, ситуацию, отец, что ж такое происходит? Что он мне скажет? Что на все Божья воля? Что молиться надо? Так мы и так молимся — Смотрящим. Которые подвинули и Бога, и Вселенную, как я посмотрю, и все законы физики заодно.
— Есть такой момент, каша в голове, — неохотно признает Бикмеев.
— А ты про Египет…
— Ну а если бы там, ну в Египте, все наладилось, буза кончилась, поехал бы? — не успокаивается Бикмеев.
— Знаешь, Шам, отдых есть состояние особое. Цельной благости, что ли… Не могу я отдыхать в рабской растерянной стране с совершенно чуждой мне культурой, которая, как мне отлично известно, меня ненавидит априори минимум по двум причинам. И я не хочу изучать ту культуру изнутри, тем более что ее мне и не показывают. Показывают пирамиды! А это две большие разницы… Не могу я отдыхать там, где «гуляют» в красивой пластиковой резервации и беспрерывно «кушают». Вот «кушают» они, и все тут, хоть ты тресни! Да, там дешево. А кто рабам больше платить будет, «гномикам» и эти копейки сойдут. Сами такое имеем, особо по дальним регионам… Не хочу я, Шам, выглядеть липовым миллионером в окружении нищих гризеток и реально голодных людей, меня такое не тешит. Дешевые понты это, во всех смыслах и по всем понятиям. «Супергостиницы», «оллинклюзив», «чиста Запад», закрытая территория… А я не индеец, чтоб в резервации сидеть, даже если там можно за очень дешево сладострастно и беспрерывно «кушать» и пить «водко», — это мы и у себя горазды, на загляденье, мне одного Нового года всегда хватало так, что прости господи! А вот Берлин люблю. Будапешт люблю, особо будайскую сторону. Сплит обожаю, Дубровник. В Европах многому научиться можно. Отдых в познании — это полезно… А не в «кушать», сгорая печенью от этого, на, «Ультра, на (пип!), Алл (пип!), Инклу (пип!), зифф»!
— Ну ты дал! — восхитился Монгол. — Статьи писать надо.
— Так некуда, — уныло посетовал я. — Нет «газетов».
Газет нет.
И арабов пока нет. Постоянно их высматриваем в степи — еще ни разу не видели. Ничего подозрительного. А вот неподозрительного хватает.
Жара спадает, скоро вечер.
Май, а греет изрядно. Или это потому что мы на равнине, отраженная инсоляция? Ветерок идет с реки, а запахи — со степи, как это может быть, завихрения тут, что ли? Запахи правильные, романтические, хорошо, что у меня нет аллергий на пыльцу.
Каждый раз подолгу сидим на самом обрезе бескрайней степи, на кромке берегового склона, изучаем. Почва тут благодатная. Я не агроном, но это и ежу понятно: на осыпавшемся к воде склоне хорошо виден толстый слой чернозема. Наблюдения происходят регулярно, — причаливаем к западному берегу, высаживаемся и смотрим на это чудо природы. Конца и края нет. Завораживающее зрелище, особенно на закате. Степь зовет тебя в свою даль, вперед, к путешествиям и приключениям, добавляет перца в кровь. Наверное, у степных костров снятся особые сны, где нет места рутине и пошлой обыденности, сплошные романтические встречи, битвы и подвиги. Надо как-нибудь попробовать.