Особенно,... 
47 
Григорий пришёл в бешенство, он едва сдерживался, чтобы не удавить стряпчего и вместе с ним свою жену. Анатоль был единственным, кто сохранял спокойствие. Ему граф отписал пять тысяч рублей – и на том спасибо, ибо он постоянно нуждался в деньгах.
Основное же состояние, увы, сильно похудевшее в последние годы, пятьдесят тысяч рублей, что граф хранил в ценных бумагах в Земельном банке он завещал Григорию и Наталье поровну, то есть по двадцать пять тысяч рублей каждому.
Это обстоятельство окончательно убило Григория. Он уже не сдерживался… А прямо при стряпчем оскорбил и унизил Наталью:
– Наверняка ты была любовницей моего отца!
Женщина густо покраснела.
– Опомнись, Григорий, что ты говоришь!
– А тогда почему он составил такое завещание? А? Или скажешь, между вами ничего не было осенью, когда мы приезжали охотиться? То-то я смотрю, как он встретил тебя в этот раз: обнял, расцеловал!
Тут не выдержал Анатоль, вступившись за честь дамы.
– Григорий, ты не понимаешь, что говоришь! Извинись перед Натальей Васильевной.
Но Григорий не собирался униматься.
– И ты туда же! Я помню, как ты глазами пожирал мою жену! Делайте теперь, что хотите! Я возвращаюсь в Москву!
– Григорий… – пыталась урезонить мужа Наталья. Но тот не желал ничего слушать…
Остаток дня и ночь Григорий провёл в комнате отца. Он был настолько зол на покойного родителя, что даже не подумал о возможном появлении призрака. Впрочем, тот так и не появился…
На следующее утро Григорий приказал заложить карету. Лакей открыл дверцу кареты, Григорий уже собирался садиться, как к нему подошёл управляющий.
– Уезжаете, ваше сиятельство? Очень жаль… – заискивающе произнёс он.
– Да… Вот, в Москву собрался… – нехотя ответил молодой граф.
– Да вы, ваше сиятельство, не расстраивайтесь… Развлекитесь как следует, это отвлекает от дурных мыслей… – посоветовал управляющий.
– Развлечься?.. Так вроде… у меня траур. Хотя… Ты прав…
Управляющий перешёл на шёпот.
– Позвольте дать вам небольшой совет…
Григорий заинтересовался.
– Говори…
– Будучи в Москве, я любил захаживать в салон некой мадам Либуш, что на Большой Молчановке. Отличное заведение, скажу я вам. А девочки какие! Прелесть! А сама хозяйка!
– Я заинтригован. Слышал я про это салон, но бывать не довелось. Говорят, его хозяйка – редкая красавица. Так ли это?
– Точно так-с, ваше сиятельство. То женщина необычайной красоты… Я её видел несколько раз. По ней много мужчин с ума сходит.
– М-да… И что она? Отвечает им взаимностью? – допытывался Григорий.
– Ох, ваше сиятельство, точно не могу сказать… Говорят, у неё весьма высокопоставленные покровители.
– Интересно, очень интересно…
Григорий сел в карету, укрыл ноги меховым одеялом.
– Непременно навещу сей салон и познакомлюсь с его хозяйкой, – решил он.
* * *
Наталья Васильевна не находила себе места после отъезда мужа из имения. Она уже собралась вслед за ним в Москву в карете покойного графа, но Анатоль остановил её.
– Доколе Григорий будет унижать вас? Вы достойны большего – любви, внимания, обожания, наконец …
Наталью удивили и смутили слова Анатоля.
– Простите, сударь, я не понимаю вас…
– Ах, Наталья Васильевна, чего тут понимать-то?! Женщина вы красивая, умная… Любой мужчина почтёт за честь быть рядом с вами… А он… Григорий не ценит вас!
Наталья задумалась: а ведь Анатоль прав.
– Увы, ваша правда… – согласилась она.
Дубовицкий не выдержал и бросился перед женщиной на колени.
– Умоляю, выслушайте меня! – взмолился он.
Наталья растерялась. Её положение становилось весьма щекотливым: муж уехал в Москву, а его кузен бросается в ноги…
– Встаньте, прошу вас. – Наталья попыталась увернуться от цепких объятий своего родственника, но не тут-то было. Анатоль крепко обнял её колени.
– Я люблю вас, Наталья Васильевна. Я голову потерял от страсти…
Наталья невольно почувствовала волнение…
– Анатоль, опомнитесь, я не свободна.
– Это поправимо. Существует развод…
Наталья окончательно обмякла…
– Что вы говорите?.. Опозорить себя разводом!
– А жить с ним! Он думает только о себе! О своих сиюминутных желаниях! – не унимался Анатоль.
Наконец неимоверным усилием воли Наталья взяла себя в руки.
– Вы забываетесь, сударь! – холодно сказала она. – Вы хотите воспользоваться моей беззащитностью. Оставьте меня.
47 
