40 
Огромного роста грек приветствовал Мадди из-за своей стойки ослепительно-белоснежной улыбкой.
— Вам как всегда?
— Конечно. — Перегнувшись через стеклянную стойку, она смотрела, как он накладывает ей целую миску зеленого салата. Затем добавил большую порцию тертого сыра и сверху полил йогуртом.
— Вы такое едите? — спросил Эдвин, стоящий позади нее.
Она со смехом забрала свой салат.
— Я это употребляю.
— Организму необходимо мясо. — Эдвин заказал себе копченую говядину в большой булке.
— Пойду займу нам столик, — сказала Мадди, взяла еще чашку чая и направилась в дальний конец зала, подальше от грохота музыки.
— Перекусываешь с важными персонами, а, Мадди? — Терри в костюме своего героя Джеки склонил к ней голову с гладко зачесанными волосами. — Замолвишь за меня словечко?
Она повернулась к нему на стуле и улыбнулась:
— Какое словечко?
— Насчет какой-нибудь ведущей роли?
— Если получится.
Он хотел еще что-то сказать, но бросил взгляд на свой столик и крикнул:
— Эй, Лерой, это мои огурцы!
Мадди все еще смеялась над ними, когда подошли Эдвин и Рид.
— А здесь неплохо кормят, — одобрил Эдвин, с аппетитом глядя на свой сэндвич и полную тарелку картошки с салатом.
— Это они увидели вас, вот и стараются показать себя с выгодной стороны.
Кто-то стал подпевать мелодии, извергавшейся из музыкального ящика.
Мадди пришлось немного повысить голос.
— Вы приедете на премьеру в Филадельфии, мистер Валентайн?
— Да вот подумываю. Я уже не так часто езжу, как раньше. Были времена, когда владелец не столько сидел в офисе, сколько разъезжал по стране.
— Должно быть, это было очень интересно. — Мадди принялась за салат, стараясь не смотреть на соблазнительный кусок полусырого филе на тарелке Рида.
— Бесконечные гостиницы, встречи, переговоры. — Эдвин пожал плечами. — И, признаться, я очень скучал по моему мальчику. — Он кинул на Рида взгляд, в котором смешались сожаление и любовь. — Я уж не говорю о том, сколько бейсбольных матчей приходилось пропускать!
— Ну, потом ты все наверстал.
Рид отрезал от своего филе и переложил на тарелку Мадди кусочек мяса. Он проделал это так машинально и естественно, что в сердце Эдвина зародилась надежда.
— В своей школьной команде Рид был лучшим подающим.
Мадди обернулась к нему, и Рид покачал головой со своей характерной сдержанной улыбкой.
— Вы играли в бейсбол? Но вы не говорили мне об этом, — упрекнула она, но тут же сообразила, что не в его привычках было рассказывать о своей жизни. — До переезда в Нью-Йорк я совершенно не разбиралась в бейсболе, — заговорила она, заминая свой промах. — Потом я побывала на нескольких играх «Янки» и поняла, в чем тут соль. Какой у вас был уровень подачи?
Рид удивленно поднял брови:
— 2,38.
— Ого! — Ей понравилось, что он запомнил эту цифру, и она весело подмигнула его отцу. — Он мог бы играть в высшей лиге.
— Я говорил ему это. Но он предпочел бизнес.
— Но ваш бизнес тоже можно отнести к большой лиге, не так ли? — Она отрезала крохотный ломтик от кусочка мяса, которым поделился с ней Рид. — Большинство людей видит только конечный продукт, диски, которые мы вставляем в плеер. Но ведь от нотного листа до цифрового звука большая работа.
— Когда у вас найдется пара-тройка свободных дней, — улыбнулся ей Эдвин, — я ознакомлю вас с этим процессом.
— С удовольствием принимаю ваше приглашение. — Она отхлебнула чая с медом, который должен был помочь ей продержаться следующие четыре часа репетиции. — Знаете, я с большим увлечением работала над записями альбома из «Парка Сюзанны». Петь в студии — это совсем другое дело, чем петь на сцене. Я бы сказала, более высокие требования. — Она проглотила листик салата. — Простите.
— Ерунда.
— В студии звукозаписи действительно имеются свои правила и требования, — вступил в разговор Рид, отодвигая чашку с кофе, который нашел слишком крепким. — С другой стороны, в ней есть и свои преимущества. Можно привести в студию вон того парня, что стоит за стойкой, и сделать из него Карузо, если нажимать нужные кнопки.
Подумав, Мадди покачала головой:
— Но это же мошенничество!
— Нет, просто торговля, — поправил ее Рид. — И так делают множество серьезных студий.
— И «Валентайн»?
Он взглянул ей прямо в глаза:
40 
