Особенно,... 
140 
— Обыкновенная, — пожав плечами, ответила я. — Могла бы быть и лучше.
Мама коснулась листа бумаги кончиками пальцев.
— Ты мне его подаришь? — спросила она.
Прежде чем отдать ей рисунок, я всмотрелась в тени и штрихи рисунка, пытаясь разглядеть, есть ли здесь что-то еще. Но на этот раз, несмотря на все разделяющие нас тайны, на бумагу не выплеснулось абсолютно ничего.
— Конечно, — отозвалась я. — Он твой.
Привет, Макс!
Я вложила в письмо рисунок одной из здешних лошадей по кличке Аврора. Она как две капли воды похожа на лошадь в твоей книжке о Белоснежке, той самой, которую ты пытался жевать всякий раз, когда я начинала тебе ее читать. Ах да, совсем забыла, я сейчас живу у твоей бабушки на ферме в Северной Каролине. Здесь очень зелено и красиво. Быть может, когда ты немного подрастешь, ты сможешь приехать сюда и научиться ездить верхом.
Я часто о тебе думаю. Я спрашиваю себя, умеешь ли ты уже сидеть и выросли ли у тебя нижние зубки. Узнаешь ли ты меня, когда я вернусь? Мне очень хотелось бы объяснить, почему я так внезапно уехала, но, боюсь, мне не удастся найти подходящие слова. Я только хочу сказать, что я вернусь, и еще я хочу, чтобы ты мне поверил.
Пока я не знаю, когда это произойдет.
Я тебя люблю.
Ты можешь оказать мне одну услугу? Передай своему папе, что я его люблю.
Мама.
В конце августа мы с мамой отправились на соревнования в Кулпепер, Виргиния. Мы завели Донегола в фургон и отправились в путь, занявший у нас шесть часов. Когда мы прибыли на место, я помогла маме завести его во временное стойло под большим белым навесом в синюю полоску. В тот же вечер мы заплатили за возможность потренироваться на четырехфутовых барьерах. Донегол так застоялся, что легко преодолел все препятствия. После тренировки мама тщательно его обтерла и обмыла теплой водой.
— До завтра, Дон, — попрощалась она с ним. — Имей в виду, я собираюсь вернуться домой с чемпионом.
На следующий день я изумленно наблюдала за соревнованиями, происходящими на трех манежах одновременно. Здесь выступали как мужчины, так и женщины, поскольку конный спорт — один из немногих, предоставляющих всем людям равные возможности. Маме предстояло выступить в высшем классе конкурных лошадей — классе четырехфутовых рабочих гунтеров. Мне показалось, что во всей этой толпе нет человека, которого бы она не знала.
— Пойду переоденусь, — лаконично сообщила мне она и исчезла.
Когда мама вернулась, на ней были бежевые бриджи, высокие блестящие сапоги, белая блузка со стоячим воротником и синий шерстяной пиджак. Волосы она заколола пятнадцатью маленькими заколками. Оставалось только натянуть поверх всего этого шлем, и она попросила меня подержать зеркало.
— Если волосы торчат из-под шлема, судьи снимают очки, — пояснила она.
В ее классе выступала двадцать одна лошадь, и это было последним видом состязаний. Мамина очередь была третьей, и она выступала под сорок шестым номером, о чем гласил пришитый к пиджаку прямоугольник желтоватой бумаги. Я с трибун наблюдала за тем, как Донегол гарцует по разминочному манежу, одновременно следя за мужчиной на огромном жеребце, с легкостью преодолевающем препятствия с меня ростом.
Когда он окончил свое выступление, мама улыбнулась ему и выехала на поле.
Я расположилась неподалеку от судьи, но мне не было видно, что он пишет. Вместо того чтобы присматриваться к судье, я сосредоточилась на маме. И вот уже Донегол взвивается над первым барьером. Его передние ноги напряжены, колени подняты высоко в воздух. Прыжок получился ни длинным, ни оборванным, но стал естественным продолжением его движения. Мама немного откинулась, слегка натянув поводья, замедляя Донегола на подходе к следующему препятствию. И вот она взлетает вверх, ее подбородок высоко поднят, а горящие глаза устремлены вперед. И только когда выступление окончилось, я поняла, что все это время сидела затаив дыхание.
Рядом со мной сидела женщина в медного цвета платье в горошек и белой соломенной шляпе с широкими полями, как будто вышедшая из королевской ложи в Аскоте. В руках она держала программу состязаний, на обороте которой писала номера наездников, которые, по ее мнению, должны были выиграть.
— Даже не знаю, — пробормотала она себе под нос. — Мне кажется, мужчина был намного лучше.
140 
