Последние отзывы

  26  

Его палец скользнул под тонкую бретельку. Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. Он опустил голову и провел языком вокруг соска. Я запустила пальцы в его волосы. Проникший в щель между шторами луч солнца высекал синие искры из его сверкающей черной шевелюры.

***

Марвела и Дорис вместе со мной отправились в Брайтон, в магазинчик распродаж под названием «Цена мечты». Похоже, сюда свозили все, что только могло понадобиться женщине: нижнее белье, аксессуары, костюмы, брюки, блузы, спортивные костюмы. У меня было ровно сто долларов. Двадцать пять долларов поступило в качестве свадебного бонуса от Лайонела, остальные деньги дал Николас. Мы перебрались в квартирку на кампусе еще накануне. Когда Николас обнаружил, что в моем рюкзаке больше всяких художественных принадлежностей, чем одежды, и что у меня всего четыре пары трусиков, которые я вынуждена постоянно стирать, то настоял на том, чтобы я себе хоть что-то купила. И хотя мы совершенно не могли себе этого позволить, он вручил мне деньги.

— Не можешь же ты выходить замуж в розовой форме официантки, — пожал он плечами.

— Ты плохо меня знаешь, — расхохоталась я.

Дорис и Марвела со знанием дела расхаживали по магазину.

— Эй, подруга! — окликнула меня Марвела. — Ты хочешь что-то классическое или предпочитаешь сексуальные штучки?

Дорис сдернула с полки несколько пар колготок.

— Что ты несешь? — пробормотала она. — Кто выходит замуж в сексуальных штучках?

Ни одна из них не была замужем. Правда, у Марвелы когда-то был муж. Он работал на мясокомбинате и погиб в результате какого-то несчастного случая, о котором она предпочитала не рассказывать. Возраст Дорис находился где-то в промежутке между сорока и шестьюдесятью годами, и она охраняла эту тайну как зеницу ока. Она утверждала, что не любит мужчин, но мне казалось, что правда заключается в том, что мужчины не любят ее.

Они заставляли меня мерить платья с кожаной отделкой и костюмы с лацканами в горошек и даже один облегающий и усыпанный блестками комбинезон, сделавший меня похожей на банан. В конце концов я выбрала простую белую атласную сорочку для брачной ночи и бледно-розовый котоновый костюм собственно для свадьбы. У него была прямая юбка, и к нему полагался широкий шарф, которым надлежало красиво задрапировать плечи. Когда я его надела, Дорис ахнула.

— А еще говорят, что розовый цвет не идет к рыжим волосам, — изумленно тряся головой, сказала Марвела.

Я стояла перед трюмо, держа руки перед собой, как если бы в них был букет. Мне было любопытно, как бы я себя чувствовала посреди церкви в тяжелом расшитом платье с длинным шлейфом. Я представила, как под звуки свадебного марша иду к алтарю. Легкая вуаль колышется от моего учащенного дыхания… Впрочем, все это мне не грозило и вообще не имело ровным счетом никакого значения. И пусть наша свадьба будет скромной, зато мы будем счастливы. Чтобы утвердиться в этой мысли, я обернулась к подругам и увидела в их сияющих глазах свое будущее.

***

Губы Николаса заскользили по моему телу, оставляя на нем горячий след, напомнивший мне шрам Лайонела. Я выгнула спину. Он еще никогда меня так не ласкал. Более того, как только мы решили пожениться, Николас ограничился поцелуями и ласками моей груди. Я попыталась сосредоточиться на том, что сейчас думает Николас. Что, если ему покажется, что мое тело, которое вдруг начало жить своей собственной жизнью, ведет себя неподобающим для девственницы образом? Но Николас молчал. Возможно, он просто привык к такой реакции.

Он так долго и так нежно меня касался, что, когда он вдруг отстранился, я не сразу это осознала. А потом меня как будто обдало леденящей струей ужасающе холодного воздуха. Я привлекла его к себе, укрывшись горячим одеялом человеческой плоти. Я была готова на все, что угодно, лишь бы унять охватившую меня дрожь. Я прильнула к нему, как утопающий хватается за спасительный обломок дерева. Впрочем, в каком-то смысле я тоже чувствовала себя утопающей.

Когда его руки скользнули по моим бедрам, я напряглась. Это произошло помимо моей воли, и, конечно же, Николас истолковал это совершенно превратно. В последний раз этого места касались руки врача. И это ассоциировалось у меня с больницей и страшной тяжестью в груди. Только теперь я поняла, что эта тяжесть на самом деле была пустотой. Николас прошептал что-то, чего я не услышала, а только почувствовала кожей. Он начал целовать мои бедра, а потом его губы накрыли меня дурманящим, похожим на шепот покрывалом.

  26