ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>




  27  

***


— Они нас поздравляют, — произнес Николас, повесив трубку после разговора с родителями, которым он сообщил о нашем решении пожениться. — И приглашают к себе завтра вечером.

Уже во время нашего первого визита мне стало ясно, что Астрид Прескотт хочется видеть меня в своем доме так же сильно, как гессенскую армию в своей фотолаборатории.

— Они этого не говорили, — пробормотала я. — Скажи мне правду.

— Но это правда, — возразил Николас. — Именно это меня и беспокоит.

Мы почти в полном молчании доехали до Бруклайна. Астрид и Роберт Прескотты вместе встретили нас в холле. Они были облачены в одеяния модных серых оттенков, а в доме царил полумрак. Неосведомленный человек мог подумать, что в доме покойник.

Весь обед я готовилась к неприятностям. Я была в таком напряжении, что даже подпрыгнула, когда Николас уронил вилку. Но никто не кричал, не топал ногами и не делал судьбоносных заявлений. Служанка подала жареную утку с молодыми листьями папоротника. Николас обсуждал с отцом рыбалку у мыса Доброй Надежды. Астрид предложила тост за наше будущее, и мы подняли бокалы. Лучи заходящего солнца преломились в витых ножках и окрасили стены радугами. И все это время я давилась страхом неизвестности, смрадным дыханием которой веяло из углов столовой. Мне казалось, что я вижу, как светятся в полумраке ее прищуренные волчьи глаза. За десертом я не сводила глаз с нависшей над столом массивной хрустальной люстры. Она крепилась на тонкой золотой цепочке, невесомой, как локон волшебной принцессы. Мне казалось, она вот-вот порвется.

Вслед за Робертом мы перешли в гостиную, где нас ожидали бренди и кофе. Астрид убедилась, что все взяли бокалы. Я присела на краешек маленького диванчика, и Николас тут же сел рядом, обняв меня за плечи. Склонившись к моему уху, он прошептал, что обед прошел так хорошо, что он ничуть не удивился бы, если бы родители предложили организовать нам пышную экстравагантную свадьбу. Я крепко сжала сплетенные в тугой узел пальцы, украдкой озираясь вокруг и убеждаясь, что все свободное пространство гостиной занято фотографиями в рамочках. Они стояли на книжных полках, на рояле и даже под стульями. И со всех снимков смотрел маленький, постепенно подрастающий Николас. Вот он на трехколесном велосипеде, вот он поднял голову и смотрит в небо, вот он сидит на крыльце, обнимая лохматого черного щенка. Я так старалась разглядеть все эти прошедшие мимо меня эпизоды его жизни, что едва расслышала вопрос Роберта Прескотта:

— Так сколько же вам на самом деле лет?

Это застало меня врасплох. Я разглядывала голубые атласные обои на стенах, мягкие белые кресла, столики эпохи королевы Анны, с большим вкусом украшенные старинными вазами и медными шкатулками. Николас уже успел сообщить мне, что он не знает, кто изображен на привлекшем мое внимание портрете работы Сарджента над камином. Для отца это полотно было лишь выгодным капиталовложением. Я никак не могла понять, как Астрид Прескотт успела достичь мировой славы и одновременно создать дом, способный успешно соперничать с солидными музеями. И еще я не понимала, как Николас умудрился вырасти в доме, где, съехав по перилам или выводя собаку на прогулку, можно было ненароком уничтожить сотни лет истории.

— Восемнадцать, — спокойно ответила я, размышляя над тем, что в моем доме — в нашем доме — мебель будет мягкой и яркой, и все, абсолютно все, можно будет выбросить и заменить.

— Понимаешь, Пейдж, — сказала Астрид, — восемнадцать — это такой возраст… Лично я лет до тридцати двух понятия не имела, чего на самом деле хочу от жизни.

Роберт встал и принялся расхаживать перед камином. Он остановился посредине, заслонив собой лицо на портрете Сарджента. С моего места казалось, что именно его чудовищно увеличенный лик заключен в массивную золоченую раму.

— Моя супруга хотела сказать, что вы, разумеется, имеете право решать, как вам жить…

— Мы это уже сделали, — напомнил ему Николас.

— Позволь мне закончить, — холодно произнес Роберт. — Вы действительно имеете право решать, чего хотите от жизни вы. Но я сомневаюсь, что вы правильно оценили ситуацию. Вы, Пейдж, совершенно не знаете жизни. А ты, Николас, еще не окончил учебу. Ты даже себя обеспечить не можешь, не то что семью. Я уже не говорю о том, сколько времени ты проводишь в больнице. — Он приблизился и возложил свою холодную ладонь мне на плечо. — Я уверен, Пейдж нужен живой муж, а не его призрак.

  27