Особенно,... 
74 
— Молока выпью потом. Я поутюжу, сложу все, потом приду. А вы идите ужинать.
Григорий сидел напротив жены в маленькой уютной кухоньке.
— Гриша, что‑то случилось?
— Нет, ничего, — буркнул мужчина, наливая в чашку теплое молоко.
— Ты бы мяса поел, целый день на ногах.
— Я в лесу.
— В лесу, в лесу… заладил одно и то же. Ты же домой приехал, я готовила. Вот блины, вот мясо, поел бы.
— А выпить у нас есть? — спросил Григорий, своим вопросом давая понять: что бы ни ответила жена, он все равно выпьет.
Женщина догадалась, что случилось что‑то и впрямь серьезное, если муж вот так сразу, сев за стол, просит выпить. Она принесла бутылку водки, уже начатую, поставила на стол. К бутылке придвинула граненую стограммовую рюмку.
Григорий налил и, не глядя на жену, одним глотком выпил. Пожевал немного хлеба, затем налил еще рюмку и так же, залпом, не задерживая дыхание, проглотил.
— Может, ты все‑таки скажешь?
— Нет, ничего не скажу, — ответил мужчина и принялся безо всякого аппетита жевать кусок мяса, который неловко подцепил на вилку.
Уже перед тем как лечь, часов в одиннадцать, Григорий вышел на крыльцо, посидел, покурил, нервно и настороженно, посмотрел на темные тучи, которые медленно закрывали чистое небо.Сплюнул себе под ноги.
«Гроза будет. Наверное, и внучке поэтому худо.»
Тучи ползли медленно, не предвещая ничего хорошего. Налетел ветер, зашумели березы и две старые липы, стоящие прямо у дома. Замычала корова, в хлеву заблеяли овцы. Несколько раз ударил копытом конь в хлеву и негромко заржал, словно бы чувствуя, что хозяин неподалеку.
«Коня я вроде попоил», — подумал егерь, тяжело поднимаясь с маленькой скамеечки, и, стараясь не шуметь, прошел в дом, закрыл дверь изнутри на засов, чего раньше никогда не делал.
Жена и дочь уже спали. Григорий улегся, натянул одеяло до самых глаз и замер в оцепенении. Перед мысленным взором проплывали ужасные картины: два окровавленных трупа, таможенники со звероподобными лицами, устье реки, берег, поросший густой травой и кустами.
«Сволочи! Сволочи! Ну, я с вами разберусь, я с вами за это посчитаюсь! Вы у меня за все заплатите по полной цене!»
Во сне вздыхала жена.
«Ей тоже тяжело», — подумал Григорий, поворачиваясь на бок и заставляя себя уснуть.
Темные, низкие, лохматые тучи, в глубине которых копошился и рокотал гром, закрыли все небо. Но дождь пока не начинался, словно у него еще не хватало сил, чтобы прорваться сквозь густую темную пелену мохнатых туч. Над горизонтом вспыхнула первая молния, колючая и острая, похожая на зигзаг, который рисуют ярко–красной масляной краской на дверях трансформаторных будок.
Мужчина на опушке леса в камуфляжной форме обернулся, услышав хруст и тихие голоса.
— Я здесь! — подал он голос, вставая во весь рост, махнул рукой. Из лесу к нему приблизились еще двое.
— Ну как ты тут? — спросил латышский таможенник Раймонд.
— Нормально. Дома он, скотина, дома!
— Точно, дома? — переспросил сержант у своего приятеля.
— На крыльцо выходил, курил. Я его видел.
— Это хорошо, — Раймонд поставил на землю железную канистру, от которой пахло бензином. За спиной у него покачивался автомат. С оружием были и двое других таможенников.
— Ну что? — спросил Раймонд. — Идем?
— Может, не надо? — сказал белорусский таможенник, глядя на хутор под большими деревьями.
— Ты что, в тюрьму хочешь? Хочешь за колючей проволокой сидеть, хочешь, чтобы тебя в задницу трахали, как пидара гнусного? — осклабился латыш, и его зубы блеснули во тьме.
— Нет, не хочу, — задумчиво произнес таможенник.
— Тогда пошли.
— А если он… того?
— Что «того»? — спросил латыш. Он уже взял руководство над менее решительными коллегами в свои руки, говорил отрывисто, давая приказы.
— Если он стрелять начнет? У него ружье есть и карабин.
— Не начнет, не успеет.
— И что, всех? — спросил белорусский таможенник, вытирая вспотевшее лицо.
— Всех под корень. Он нам здесь жить не дает, он слишком много знает. От него жди беды.
— Давай выпьем, —не слишком уверенно произнес сержант.
— Что ж, выпить можно, — Раймонд вытащил из‑за пазухи бутылку водки, свинтил пробку и пустил бутылку по кругу.
Мужчины выпили, белорус хотел закурить, но Раймонд шикнул на него:
— Ты что, с ума сошел? У тебя крыша поехала? А вдруг увидит огонек?
74 
