Последние отзывы

  108  

— Нет, конечно. — И, не дождавшись ответа, Глория прибавила: — Когда я возвратилась в Лос-Анджелес, полиция установила, что прах мне выдали поддельный.

— Когда вы здесь были?

— В прошлом июле. Дальше приемной меня не пустили. Я приехала с Teniente Тито Фахардо. Он зашел внутрь вашей клиники и вернулся с урной и свидетельством о смерти.

Доктор неторопливо катала по своему столу карандаш.

Глория сказала:

— Я не собираюсь устраивать вам какие-то неприятности. Я хочу выяснить, что произошло. Этот человек был моим другом, мне тревожно за него.

Пауза.

— Причина, по которой я с вами разговариваю, — сказала доктор, — в том, что вы знаете английский. И в том, что вы медсестра.

— Я ценю это.

Доктор потерла глаза.

— Я уже привыкла к тому, что тут все делается по-другому, не как у нас. Если какой-то поступок приносит пользу, я его совершаю. А когда обстоятельства давят на меня, совершаю, даже если он бесполезен. Доктор Гарви — это ее я заменила — сказала мне: плывите по течению. В Мексике так принято.

Она вздохнула:

— Хорошо, я расскажу вам, как все было, а после этого вы уйдете.

Глория кивнула.

— К тому времени я провела здесь немногим больше двух недель. И тот день был одним из первых, когда на ночь в больнице из врачей только я и осталась. Сумасшедший дом. Плавание по течению.

Полицейский потребовал, чтобы я выдала ему бланк свидетельства о смерти. Я спросила: «Чьей?» Он ответил: «Я уже отправил тело на кремацию». Я сказала: «Вы не имели на это права», но он заявил, что такова нормальная процедура, а если я не выдам ему свидетельство, он арестует Лолу.

— Сестру?

Доктор кивнула.

— Он так и сказал?

— Так и сказал. А для меня это стало бы концом света. Если бы он арестовал меня, и то лучше было бы. Лола заправляла тут всем. Я так нервничала, что многое делала неправильно, путалась в словах. И, услышав его, просто ушам своим не поверила. Подумала, что он никакой не полицейский, — мне уже рассказали тогда, что здешнее жулье часто переодевается полицейскими, — и почти решила позвонить в полицию. Он, как мне показалось, тоже сильно нервничал, видно, хотел покончить с этим делом как можно скорее. И, поскольку я молчала, спросил: «Вам деньги нужны?» Написал на бумажке сумму. Вот тут уж я колебаться перестала.

— И выдали ему свидетельство.

— Конечно, выдала.

— Сколько он вам заплатил?

— Тысячу долларов. Наличными. — Доктор закашлялась, легонько постучала себя по груди. — Вы даже не представляете, что здесь можно сделать на такие деньги.

Глория перевела взгляд на дефибриллятор, на кислородный баллон. Доктор, заметив это, кивнула.

— Все было еще хуже. У нас закончились антибиотики — совершенно. А кроме того, я же не знала, зачем ему понадобилось свидетельство. Убить им он никого не мог. Худшее, что он мог проделать, это, ну, скажем, помухлевать со страховкой, а я не такая уж и поклонница страховых компаний. Я родом из Огайо. Здешняя моя так называемая практика обойдется мне примерно в девяносто тысяч долларов в год, а у меня есть еще займы, которые я не выплатила. — Доктор достала из кармана зажигалку, щелкнула ею, закрыла. — Вот только этот вопрос я себе тогда и задала. Как выглядит наихудшее из того, что он может сделать.

— Простите, — совершенно искренне произнесла Глория.

Доктор отмахнулась:

— Знаете, я ведь сама приняла решение и не сожалею об этом. Оно было правильным. Жаль, конечно, что вашего друга постигла такая беда. Если обнаружите что-нибудь подозрительное, сдайте вашего полицейского властям. У него мозги набекрень, у этого типчика. Он однажды приезжал сюда, еще до того случая, просил дать ему азитромицин для больного ребенка. И я, записывая номер его телефона, поймала мерзавца на том, что он заглядывает в вырез моей рубашки.

— Да, это в его духе, — сказала Глория.

— Ладно, мне пора к больным.

— Я понимаю.

Доктор покусала губу:

— Те сто пятьдесят мы оставляем себе.

— Что?

— Добавочные сто пятьдесят песо. Администрации штата докладываем, что кремация обошлась нам в триста, но тратим половину этих денег на закупки того, что необходимо больнице. За кремацию вашего друга я получила триста песо. Не помню уже, на что пошли его сто пятьдесят, — именно его. Хотя, постойте, соврала, помню. Я купила на них костыли, которые стоят в коридоре. К нам тогда привезли парнишку с очень неприятным переломом. Брат его подружки избил беднягу лопатой. Я почти уж собралась отправить его в Техакес, к хирургам. А до поры до времени зафиксировала бедренную кость с помощью купленной в хозяйственном магазине фанеры и клейкой ленты. И кость срослась. — В голосе доктора звучало изумление. — Курам на смех.

  108