Том спрашивает:
— Хочешь, мы позвоним твоей сестре? Тебя продержат здесь до утра.
— Нет. Молли только после гриппа. Они все переболели.
Ее голос звучал так слабо. Тому пришлось наклониться, чтобы расслышать.
— Ладно, Кэти. Ни о чем не беспокойся. Я пошлю людей, чтобы вытащили твою машину.
Ее отвезли в отгороженное занавесками отделение скорой помощи. По трубке, подведенной к ее правой руке, начала капать кровь. В голове прояснялось.
Левая рука и колени ужасно болели. Болело все. Она была в больнице. Одна.
Сестра убрала ей волосы со лба.
— Все будет хорошо, миссис Демайо. Почему вы плачете?
— Я не плачу. — Но она плакала.
Ее отвезли в палату. Сестра подала ей бумажный стаканчик с водой и таблетку.
— Это поможет вам отдохнуть, миссис Демайо. — Кэти была уверена, что это снотворное. Она не хотела его принимать. Иначе будут мучить кошмары. Но настолько проще было не спорить.
Сестра выключила свет и вышла из палаты, шаги ее звучали мягко и глухо. В палате было холодно. Простыни холодные и грубые. Интересно, больничные простыни всегда такие? Кэти соскользнула в сон, зная, что кошмар неизбежен.
Но на этот раз он изменился. Она сидела в тележке на американских горках. Тележка поднималась все выше и выше, круче и круче, и она пыталась справиться с управлением, но не могла. Потом тележка вошла в поворот, сорвалась с рельс и стала падать. Кэти проснулась, дрожа, как раз перед тем, как тележка ударилась о землю.
Ледяная крупа стучала в окно. Кэти неуверенно приподнялась. Окно было приоткрыто, и жалюзи дребезжали. Вот почему в палате так сквозит. Она закроет окно и поднимет жалюзи и тогда, возможно, сумеет заснуть. Утром она вернется домой. Она ненавидела больницы.
Пошатываясь, Кэти направилась кокну. Больничная рубашка едва доходила до колен. Ноги мерзли. Да еще эта ледяная крупа, которая теперь смешивалась с дождем. Кэти облокотилась о подоконник, выглянула в окно.
Автомобильную стоянку заливали потоки воды.
Кэти взялась за жалюзи и с третьего этажа посмотрела вниз. Багажник одной из машин медленно поднимался. Вдруг у нее закружилась голова. Она покачнулась, отпустила штору, и та с треском взлетела к потолку. Кэти ухватилась за подоконник и уставилась на багажник. Что-то белое опускалось в него. Одеяло? Большой узел?
Наверное, это во сне, подумала она. И поднесла руку ко рту, чтобы заглушить рвавшийся из горла крик. Она всмотрелась в багажник машины. Там горел свет. Сквозь волны ледяного дождя, заливавшего окно, Кэти пригляделась к белому пятну. Когда багажник уже закрывался, она увидела лицо — лицо женщины, гротескное в равнодушной развязности смерти.
2
Он проснулся по будильнику ровно в два часа. Долгие годы необходимости вскакивать по срочным вызовам научили его просыпаться мгновенно. Он встал, подошел к раковине в смотровой, плеснул в лицо холодной водой, аккуратно завязал галстук, причесался. Носки еще не высохли. Когда он снял их с едва теплого радиатора, они были холодными и влажными. Он с отвращением натянул их и сунул ноги в туфли.
Он потянулся за пальто, дотронулся до него и скривился. Насквозь мокрое. Не имело смысла вешать его рядом с радиатором. Если надеть мокрое пальто, дело кончится пневмонией. Кроме того, на темно-синей ткани могли остаться белые волокна от одеяла. И придется как-то объясняться.
В шкафу висел старый плащ. Он наденет плащ, а мокрое пальто оставит здесь и сдаст его завтра в химчистку. Плащ без подкладки. Он замерзнет, но ничего другого не остается. К тому же плащ неприметный — серовато-оливковый, слишком большой теперь, когда он похудел. Если кто-нибудь видел машину — видел его в машине, — меньше вероятности, что его узнают.
Он поспешил к платяному шкафу, стянул плащ с проволочной вешалки и повесил тяжелое мокрое пальто в глубь шкафа. Плащ пах, как пахнет забытая одежда — в нос ударил резкий пыльный запах. Поморщившись, он натянул плащ и застегнул пуговицы.
Он подошел к окну и на дюйм приподнял штору. Стоянка еще не опустела, так что присутствие или отсутствие его машины вряд ли заметят. Он прикусил губу, когда понял, что разбитый фонарь, из-за которого дальний угол стоянки был плохо освещен, заменили. В свете фонаря вырисовывалась задняя часть его машины. Придется пробираться в тени других машин и как можно быстрее положить тело в багажник.
Пора.
Открыв шкаф для медицинского оборудования, он наклонился. Опытными руками ощупал тело под одеялом. Покряхтывая, подсунул одну руку под шею, другую под колени и поднял труп. До беременности она весила около ста десяти фунтов, но потом набрала вес. Его мышцы ощущали каждую унцию этого веса, пока он нес ее к смотровому столу. Там, при свете маленького фонарика, завернул ее в одеяло.