93 
Алл встал напротив и открыто посмотрел в мои глаза. Его взгляд говорил о том, что он сделает все, чтобы защитить не только любимую, но и Орея, своего повелителя.
Я смотрел на него без злобы, но так же решительно и непреклонно: отступать было не в моих привычках.
Из правил, зачитанных ранее герольдом, я знал, что нам предстоит сражаться не на шпагах или пистолетах, как принято в нашем мире, а в умении использовать силу разума и энергетических волн.
Мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Я предоставил ему начать поединок.
Алл слегка склонил голову и пристальным взглядом метнул в меня отвращением.
Это было похоже на оплеуху! Унизительную пощечину слабой женской рукой! На плевок в лицо!
Я отшатнулся. Ожидая прямого мужского удара, я не смог устоять перед таким унижением!
А Алл, не давая опомниться, полоснул жгучей ненавистью.
Трибуны загудели встревоженным ульем.
В голове помутилось от болезненного оскорбления, но я уже приходил в себя, наливаясь озлоблением. Я ждал честного поединка, но если противник рассчитывал выиграть бой таким недостойным способом, то он просчитался.
Алл выпустил еще один заряд ненависти, решив добить сразу, не дав опомниться. Но я выставил щит из спокойствия и решительности и тут же ответил гневом. Заряд Алла отскочил, подняв фонтан песка у наших ног: энергия мысли была вполне материальна.
Мой выпад достиг цели, угодив противнику в грудь. Он качнулся и удивленно вскинул голову: сила моего посыла не была слабой.
Я мгновенно выпустил энергетический аркан и связал Алла, прижав его руки к бокам.
Воин напрягся и, разорвав путы, выстрелил стрелой страха.
Тягучая волна испуга окутала разум леденящим туманом, лишая воли и заставляя внутренности похолодеть. Я с удивлением подумал, что при моем холодном теле это было совсем неожиданно. Эта мысль отвлекла и не дала упасть в пропасть боязни.
С трудом справившись с собой, я ударил черной безысходностью, заставляя противника почувствовать обреченность и невыносимую тоску. Затем, не отпуская посыл, добавил горечь потери и одиночества, вложив боль, пережитую мною за все годы.
Алл зашатался и опустился на колено. Его голова склонилась под неподъемной тяжестью горя.
Я увидел ужас в его глазах и, опомнившись, отпустил захват. Мне стало стыдно.
Алл сражался силой воображения, я же силой пережитых потерь. Эта энергия была несоизмеримо более мощная, чем мог вынести человек.
Я подошел к Аллу и подал руку. Он встал и гордо вскинул голову, демонстративно не замечая моей руки.
По правилам проигрывает тот, кто первым упадет на землю, коснется ее коленом или рукой.
Трибуны взревели. Симпатии болельщиков разделились на почти поровну. Многие не приняли хитрости Алла и были на моей стороне.
Первый тур остался за мной.
Вновь мы стояли друг против друга.
Алл выставил ладони перед собой, и вокруг его рук закружились вихри воздушной энергии. Они сгустились и приняли форму шара, переливающегося всеми цветами радуги.
Я опустил руки к земле, и в мои ладони потянулась энергия земли, подобная молнии. Образовав яркий пламенный шар, я повернул ладонь, демонстрируя свое оружие – так требовали правила поединка.
Алл поднял свой шар в воздух, и он, рассыпавшись на множество мелких шариков, устремился ко мне, образовав разноцветную стрелу.
Я увернулся и выпустил свой шар, нацелившись в голову противника.
Алл отскочил в последний момент, подхватил вернувшуюся к нему радужную стрелу, свернул ее в пестрый диск и запустил в меня.
Я пригнулся, пропуская диск над головой, и тотчас выпустил из ладони несколько огненных искр. Они сияющим потоком полыхнули у лица воина, ослепляя его. Удерживая искры одной рукой, другой я выпустил энергетическое боло, которое обернулось вокруг его ног.
Алл устоял и одним движением сбросил путы, разбил искры холодным потоком радужного дождя и тут же выбросил в мою сторону леденящий смерч.
Я проследил за вращающимся вихрем и, отпрыгнув, пропустил его в пье от себя.
В этот момент страшная боль прорезала голову: кто–то, схватив защитный шлем, рвал его с моей головы черной рукой. Я увидел ее не глазами, а внутренним зрением.
Схватившись за голову, я повалился на арену. Жуткая рука сдирала шлем вместе с волосами и кожей. Я понимал, что эта пытка, уничтожающая мою волю, позволит неизвестному врагу сорвать шлем и проникнуть в глубь моего сознания.
93 
