32 
Миссис Лойтер с насмешливой полуулыбкой наблюдала за ними, как взрослый наблюдает за расшалившимися детьми. Однако эта улыбка не обманула Марианну. Она слишком хорошо знала свою мать, чтобы поверить этому мягкому вежливому выражению ее лица.
— Ты ошибаешься. — Марианне хотелось уйти от обсуждения этих вопросов.
Фредерик пожал плечами, оставляя ее в покое.
Они закончили обедать, и миссис Лойтер подала на стол десерт: яблочный пирог, который — она сообщила об этом извиняющимся тоном — был приготовлен вчера.
Разговор переключился на Патрицию — великолепную Пат и се стремительную карьеру, — и Марианна постепенно расслабилась. Она ужасно гордилась подругой. Та принимала участие в нескольких постановках на Бродвее. Марианна разговорилась с Фредериком, который видел эти спектакли. Вино возымело свое действие, они смеялись и вспоминали старые времена.
Остроумие Фреда просто обезоруживало, и к тому моменту, когда яблочный пирог был съеден, в воздухе не витало и тени напряжения.
Мать Марианны принялась было мыть посуду, но Фред настоял, чтобы она шла отдыхать в гостиную, пока они с Марианной убираются на кухне.
— Повар никогда не моет посуду, — заявил он, и миссис Лойтер любезно согласилась уйти, оставив их наедине.
— Я чувствую себя так, словно выпила целую цистерну вина, — заявила Марианна, начиная мыть тарелки.
Ей так хорошо было с ним здесь, в теплой уютной кухне, за опущенными шторами, когда за окном дует холодный осенний ветер. Вся осторожность Марианны куда-то пропала.
— Так и есть, — спокойно сказал Фредерик. — Не похоже, что ты постоянно готовишь свое оружие к бою.
— Вряд ли мне это подходит, — смеясь отозвалась она. — Ты так говоришь, словно я никогда не должна зарывать в землю свой томагавк.
— Вот как, — тихо отозвался он. — Тогда для представительницы племени команчей ты чертовски красива. У команчей серо-стальные волосы, собранные в пучок, лица все в морщинах и боевая раскраска на теле. А еще они твердят всем и каждому, что готовы защищаться до конца.
— Неужели? — Марианна усмехнулась. Среди всей путаницы, царящей у нее в голове, она внезапно осознала, что может быть счастлива только здесь, только с ним. — Не могу представить тебя с такой седовласой морщинистой мегерой, да еще с томагавком в руках.
— А с какой женщиной ты можешь меня представить?
Марианна погрузила руки в мыльную воду, мысленно решив, что в этом разговоре есть что-то возбуждающе опасное.
— Понятия не имею.
— Имеешь, — хрипло прошептал он.
— Ну, я думаю, это должна быть красивая женщина. Женщина, которая выглядит сногсшибательно, под стать тебе.
— Меня не интересуют женщины, как украшения. И никогда не интересовали. Ты, как никто другой, должна это понимать…
— Я? С чего это? — Марианна так хорошо знала Фреда, что не отважилась даже поднять на него глаза.
— Ты же не считаешь себя украшением.
Она нервно засмеялась.
— Я не могу обсуждать эту тему в таком головокружительном состоянии, — заявила она, поворачиваясь спиной к раковине. Фредерик выронил чайную чашку. Он вплотную подошел к ней и, опираясь руками о раковину по обе стороны от нее, смело встретил пристальный взгляд синих глаз.
— А какую тему ты хотела бы обсудить? — насмешливо спросил он. — Может, поговорим о садоводстве? Или о политике? Или о брачных играх бобров?
Марианна разглядывала его руки, все больше убеждаясь в том, что причина головокружения отнюдь не в вине. Ее сердце бешено колотилось. Дышать становилось труднее.
Она смотрела на сильные руки Фреда, на густые темные волосы, вьющиеся под ремешком часов. Постепенно скользя вверх, взгляд Марианны остановился на изгибе его шеи, на широких плечах. И когда наконец она осмелилась поднять глаза, ей уже попросту не хватало воздуха от возбуждения.
— Давай поговорим о чем-нибудь еще, Марианна. Например, о Стивене.
— Нет. Не стоит говорить об этом. Моя жизнь, — шепотом добавила она, — не тема для обсуждения.
Фред ничего не ответил. Он просто обнял Марианну и привлек к себе. Она уткнулась лицом ему в грудь и слушала спокойные ровные удары его сердца, с трудом подавляя в себе внезапное желание заплакать.
— О, Марианна, — прошептал Фред, гладя ее по волосам. — Это было ужасно?
Ей всегда нравилось, когда он гладил ее по волосам. Марианне так хотелось, чтобы ее утешили.
32 
