100 
— Но мне обязательно нужно знать, почему ваш опекун отменил свадьбу.
— А что говорит Марк? — спросила Леттис.
Ратлидж подался вперед; его нетерпеливая поза словно побуждала ее к признанию.
— Он говорит, что причина несущественна. Что она умерла вместе с Чарлзом. А я считаю, что она, наоборот, очень существенна. Более того, жизненно важна. Видите ли, я думаю, что, если свадьбу отменили по вполне веской причине, Уилтон решит не дожидаться суда. Вряд ли ему захочется, чтобы мы, докопавшись до истины, сделали ее достоянием гласности. Боюсь, что он предпочтет… поступить как джентльмен.
— По-вашему, он застрелится? — В глазах Леттис стояли слезы, готовые вот-вот хлынуть. — Вы совершенно уверены, инспектор?
— Я бы не пришел к вам сегодня, если бы не был уверен, что он так поступит. Не обязательно… но вполне вероятно, — добавил он, заставляя себя говорить искренне.
— А если я вам скажу… в конце концов, вы полицейский и поймете, в чем дело, и тогда все будет в точности как он боялся… И я буду всему причиной! — Не дав ему возразить, Леттис продолжала: — Нет, я не могу признаться сейчас, а потом сказать, что пошутила. Я не могу просить вас, чтобы вы обо всем забыли. Вы все равно не сможете забыть. В конце концов, такая у вас профессия — и отделить человека от профессии невозможно!
— Леттис… — Ратлидж и сам толком не понимал, почему вдруг обратился к ней по имени.
— Нет! Я потеряла Чарлза, и ничто не вернет его. Скоро я так или иначе потеряю и Марка. Я и без того чувствую себя виноватой, не хочу усугублять… Говорю вам, не хочу! — Слезы текли по щекам Леттис, но она не обращала на них внимания. Ее взгляд был прикован к его лицу. — Инспектор, вы когда-нибудь были влюблены, так влюблены, что, казалось, ваша жизнь принадлежит другому человеку без остатка? И вдруг, когда весь мир был окутан радостью и вы были самым счастливым, самым удачливым, самым любимым человеком на свете, счастье вдруг выхватили у вас, отняли навсегда, не объяснившись, не оставив никакой надежды… просто отобрали, и все?
— Да, — ответил он, подходя к окну и отворачиваясь, чтобы она не видела его лица. — Легче всего сейчас сказать, что между нами… между мной и Джин… встала война. И долгие годы разлуки. Но я знаю, все гораздо глубже. Она боялась… того, кто вернулся с фронта. Тот Иен Ратлидж, за которого она собиралась выйти замуж, ушел в 1914 году, а вместо него из армии через пять лет вернулся совершенно другой человек. Она больше не узнавала его. Более того, и я не уверен, что она — та самая девушка, которую помню я. Она продолжала жить в мире, связь с которым я утратил. Мне до сих пор никак не удается вернуться назад в тот мир. Я пришел с войны, рассчитывая повернуть время вспять. Но сделать этого нельзя. Так не бывает. — Ратлидж замолчал, вдруг сообразив, что он даже Франс ни в чем подобном не признавался.
— Да, — просто ответила Леттис Вуд. Хотя Ратлидж отвернулся, она видела его отражение в темном стекле. — Повернуть время вспять невозможно. Нельзя вернуться туда, где безопасно и уютно.
Ратлидж по-прежнему стоял к ней спиной; мысли его блуждали далеко.
— Инспектор Ратлидж, — сказала Леттис, — не взваливайте на меня еще одну ношу. Не просите принять решение за Марка Уилтона.
— Я уже сделал это, придя сегодня сюда.
— Черт вас побери!
Он обернулся. Ее лицо превратилось в застывшую маску гнева и боли.
Неожиданно он все понял. Ответ появился из ниоткуда, как будто прилетел в ночи. И все же Ратлидж знал, что их с Леттис объединяет боль потери. Он ведь с самого начала угадал в ней родственную душу.
Леттис Вуд горевала не по Марку Уилтону. Она горевала по Чарлзу Харрису. И любила она Чарлза Харриса, который не дал ей выйти за Уилтона. Харрис отменил свадьбу, потому что сам хотел жениться на своей подопечной, а она… хотела получить его.
Леттис заметила выражение его лица и догадалась, что раскрыта. Во мгновение ока она соскочила с дивана, собираясь выбежать из комнаты, вернуться в безопасность и уют своей спальни.
Ратлидж схватил ее за руку, развернул к себе лицом. Он держал ее очень крепко, но она вырывалась, не замечая боли. Длинные темные волосы хлестали его по лицу и рукам.
— Ведь это правда? Скажите же!
— Нет… нет, пустите меня, я не желаю ничего говорить! Я убила Чарлза, его кровь на моей совести, и я не убью еще и Марка! Пустите меня!
— Вы ведь любили его, да? — спросил Ратлидж, хватая ее за плечи и встряхивая.
100 
