101 
— Боже правый… да, я любила его!
— А Марка… вы любили когда-нибудь? Вы были в него влюблены?
Она перестала вырываться и почти застыла в его объятиях. Потом заговорила — устало, рассеянно, как будто слова требовали от нее больше сил, чем у нее имелось. И все же она не отворачивалась, не прятала лицо и свои странные, разные глаза.
— Была ли я влюблена в него? О, да… мне так казалось. Чарлз привез его к нам погостить; он считал, что Марк мне понравится, что я полюблю его. Так и произошло. Я уверяла себя, что мои чувства к Чарлзу — всего лишь девичья влюбленность, глупость, из которой я со временем вырасту, и лучше мне поспешить, прежде чем я испорчу наши с ним прежние отношения, зародившиеся с тех пор, как я была маленькой, испуганной девочкой… Мы нежно любили друг друга, и его любовь успокаивала, утешала меня.
Леттис глубоко вздохнула, словно пытаясь взять себя в руки.
— И вот две недели назад… в четверг… я расставляла по вазам цветы в гостиной. Вошел Чарлз, и вдруг… одна ваза упала с полки. Он бросился ко мне, и… сама не знаю как я очутилась у него в объятиях, он прижимал меня к груди, и я слышала, что его сердце бьется так же часто, как и мое. А потом он поцеловал меня.
Леттис закрыла глаза — видимо, вспоминала тот поцелуй; потом глаза открылись, и Ратлидж увидел в них пустоту и боль.
— Он первым пришел в себя. Нахмурился, попросил у меня прощения, уверял, что ошибся. А потом он ушел — повернулся и ушел. Я искала его повсюду. Наконец я нашла его в гостинице, где он обедал. Чарлз вывел меня в садик, где никто не мог нас подслушать, и стал уверять, что это не любовь. Просто он слишком много времени провел вдали от Лондона, слишком долго пробыл без женщины, а прикоснувшись ко мне, вдруг забыл, кто я. В нем говорила только его потребность. Но я сразу поняла, что он говорит неправду. Нас с ним потянуло друг к другу. Несколько дней после того случая он не разговаривал со мной, не желал меня слушать. Более того, он старался меня избегать, как будто я была заразная. А в субботу я подкараулила его. Дождалась, пока он поднимется к себе в комнату. Я вошла и сказала, что не выйду за Марка, что это будет нечестно по отношению к Марку и что свадьбу так или иначе придется отменить. А он ответил только: «Ладно», как будто я сказала ему, что кошка только что окотилась или что дождь принес саранчу, — что-то малозначащее, пустое… В воскресенье… в воскресенье я снова поднялась к нему в комнату, когда он переодевался к ужину. Я застала его врасплох, иначе он не впустил бы меня. Он застегивал запонки, а потом поднял голову и посмотрел на меня. Увидев его лицо, я… убежала. В его глазах, когда он смотрел на меня, я прочла… такую глубокую любовь, что едва не задохнулась. Он побежал за мной, попросил прощения за то, что так меня напугал, а потом снова начал целовать меня, и комната закружилась у меня перед глазами, я не могла дышать, не могла думать. С Марком я ни разу не испытывала ничего подобного, он… был каким-то равнодушным, как будто мысленно был где-то там, в облаках, со своими самолетами. Как будто сердце его было отключено, и я не могла его оживить. А Чарлз был совсем другим. В тот миг мне стало все равно, женится он на мне или нет. Я поняла, что в моей жизни никогда не будет другого мужчины. Он отпустил меня, велел все тщательно обдумать, не спешить с выводами, повторял, что между нами большая разница в возрасте, что я не могу ни в чем быть уверенной, да и он тоже, что мы не разобрались в своих чувствах. Потом речь зашла о долге и чести — Чарлз говорил, что нам надо будет на какое-то время уехать… я улыбалась и уверяла его, что никуда не спешу. Но я знала, что мне нечего решать и что я самая счастливая… в тот миг я была самой счастливой женщиной на Земле. О Марке я тогда даже ни разу не вспомнила! А на следующее утро наступила расплата. Предыдущую ночь мы с Чарлзом провели вместе. Всего одну ночь! Но воспоминания о ней я унесу с собой в могилу, потому что это оказалось за пределами всего, что я знала и даже надеялась ощутить…
Ратлидж снова вспомнил, как во время первой встречи Леттис сказала: «Я не ездила верхом в то утро…» Тогда он спросил, как вел себя Чарлз наутро после ссоры. Она не солгала, она ведь в самом деле не поехала кататься. Другое дело — почему не поехала! Утром она все же видела Харриса.
— Жалости мне не нужно. Я не хочу, чтобы люди указывали на меня пальцами, шептались, что у меня была интрижка с Чарлзом и я послужила причиной его гибели. Я думала, у вас хватит улик и без меня… и найдутся свидетели, которые приведут вас к его убийце. Когда вы пришли в тот первый раз, я подумала, что смогу быть счастливой, лишь когда увижу, как Марка повесят. Но у двери топтался сержант Дейвис, и я поняла: все, что я вам скажу, еще до обеда станет известно всему городку.
101 
