53 
Джерард откладывает газету в сторону и порывисто берет меня за руку.
— Могу, — с чувством говорит он. — Мне кажется, я прекрасно могу представить, каково тебе. Воображение у меня дай бог каждому, а, так сказать, по долгу службы с чем только не доводилось иметь дело! Я ставил себя на место пенсионеров, беженцев, гастарбайтеров, подростков из вампирского общества, даже беременных женщин!
Он улыбается улыбкой, которая согревает душу и притупляет страхи гораздо искуснее моего не всегда разумного разума.
— Писать о них следовало так, чтобы читатель мне поверил, поэтому и приходилось заставлять себя как можно полнее понять всех этих людей, — нежно и успокоительно продолжает Джерард. — А твою боль я чувствую еще острее, ведь ты — это почти я.
Меня снова трясет мелкой дрожью. Но это дрожь не от страдания, а от огромного облегчения и невообразимой радости. Я и не подозревала, что настолько везучая.
— Если бы я знал про… Питера, — с серьезно-печальным видом говорит Джерард, — тогда все обставил бы иначе.
— Да, я должна была рассказать тебе, — оправдывающимся тоном говорю я. — Но все откладывала эту беседу на потом — не хотела портить нам обоим настроение.
— И я должен был рассказать тебе, — говорит Джерард. — Про детей и бывший брак. Однако что-то подсказывало мне: эта тема для тебя больная. И я тоже все откладывал, а когда встречался с детьми, говорил тебе неопределенно, что у меня дела. Чем наверняка вызывал подозрения.
Киваю, невольно переплетая свои пальцы с его пальцами. Чтобы покрепче держаться за него и не позволять никаким недоразумениям вновь разлучить нас.
— Эви, милая, — ласково начинает Джерард. — Поверь, моя история совсем не такая, как у Питера. Мы с Эванджелиной разошлись потому, что по-настоящему осознали: у нас ничего не выйдет. Разошлись спокойно, почти без обид и уж точно без взаимных обвинений.
— Такое бывает? — спрашиваю я, боясь верить в то, о чем не решалась даже мечтать.
Джерард улыбается своей удивительной открытой улыбкой, и у меня на сердце начинает воцаряться покой.
— Эванджелина — человек интеллигентный, доброжелательный, беззлобный. И самое главное, рассудительный. Она бы никогда в жизни не подала на развод лишь для того, чтобы наказать непослушного муженька, как-то его переделать. К тому же у нее давно другой муж.
Мне вспоминается тот господин, которого я видела в ресторане рядом с Эванджелиной, и я лишь теперь сознаю, что это и был ее теперешний супруг. Почему эта мысль не пришла мне в голову сразу же?
— Мы в дружеских отношениях и с ней самой, и с Сэндфордом, — говорит Джерард. — Он прекрасно относится к моим детям и совершенно не возражает против наших с ними встреч. Для меня это очень важно. Эванджелина же… — Он как-то странно улыбается. — Она давно мечтала, чтобы и я нашел свое счастье. А когда увидела меня с тобой, обрадовалась — я это сразу заметил.
Слегка хмурюсь.
— Правда?
Джерард пожимает плечами.
— Конечно. Дети… Если ты не против, я познакомлю тебя с ними в ближайшее время…
Вижу, что его глаза при упоминании о детях озаряются особым светом, но, что удивительно, совершенно не злюсь и не ревную. Напротив, вдруг понимаю, что, если хочу сберечь отношения с этим потрясающим человеком, должна принять и полюбить его целиком — с многообразием чувств и привязанностей, даже с детьми, которых родила другая женщина.
— Они двойняшки, — с большим воодушевлением рассказывает Джерард, очевидно почувствовав, что я готова его слушать. — Кристи и Кристофер. Очень общительные, понятливые, смышленые ребята. Надеюсь, вы найдете общий язык… — Он смотрит на меня с надеждой и немым вопросом в глазах.
Улыбаясь киваю.
— И я на это надеюсь.
Джерард смеется свободным веселым смехом. Его до этой минуты несколько напряженное лицо заметно расслабляется.
— Вот и отлично. Все у нас будет хорошо. Ведь правда?
— Да.
Вспоминаю про то, как считала наши отношения чересчур спокойными и безынтересными для сценаристов, и тоже смеюсь. Джерард смотрит на меня с легким изумлением, немного склоняя голову набок.
— Что?
— Так… ничего. Мне казалось, наша с тобой история настолько гладкая и ровная, что в жизни не заинтересует человека со стороны. А она вдруг дала крен — и какой! Хоть снимай сериал. — Смотрим друг на друга и не можем насмотреться. — Я, наверное, осрамила тебя на всю редакцию? — чуть краснея, спрашиваю я.
Джерард смеется.
— Наоборот! Теперь там только обо мне и говорят! А для журналиста слава — один из лучших помощников. — Он спохватывается. — Ой! Чего же я жду? — Суетливо засовывает руку в карман, извлекает коробочку, достает оттуда то самое отвергнутое мною колечко и, больше ни о чем не спрашивая, уверенно надевает его мне на палец.
— Вот так. — Он сжимает мою руку в своей.
Я помолвлена, звучит у меня в висках. Помолвлена с Джерардом!
— Готовы сделать заказ? — спрашивает официантка, появляясь возле нашего столика раз в четвертый и уже недовольно кривя губы.
— Гм… нет, — отвечает Джерард, извлекая из бумажника купюру. — Но возьмите чаевые, купите себе бокальчик шампанского и выпейте за наше счастье. Мы только что решили пожениться.
При виде двадцатки лицо официантки расцветает улыбкой, и она спешит взять ее.
— Правда? От души поздравляю.
Джерард поднимает руку с вытянутым указательным пальцем.
— Или нет. Лучше съешьте мороженого. Два шарика вкусного-превкусного мороженого за Эви и Джерарда. Запомните?
— Эви и Джерард… — повторяет официантка. — Конечно, запомню.
Джерард поднимается, опять берет меня за руку, и мы уходим прочь. Жених и невеста, у которых впереди целая жизнь.
53 
