Что со мной творится, подумала Кристин, тряхнув головой. Кстати, следует поторопиться. Тим забеспокоится, чего доброго подумает, что я обчищаю его дом.
Она усмехнулась своему нелепому предположению, наконец оторвала взгляд от фотографии, выдвинула второй снизу ящик и сразу увидела клетчатую рубашку. Найти в шкафу джинсы тоже не составило труда.
В Сент-Энтони она вернулась сорок минут спустя. Тим уже не лежал на кровати, а стоял у окна, о чем-то размышляя. Дверь в палату была приоткрыта, поэтому Кристин увидела его раньше, чем предупредительно постучала по косяку.
— Можно?
— Кристин! Наконец-то! — воскликнул Тим, поворачиваясь и делая шаг ей навстречу. — А я уже начал волноваться. Подумал, что ты по моей милости попала в пробку и сидишь там, бедная, вместе с этими проклятыми джинсами и рубашкой.
Кристин вошла в палату.
— Ты ошибся, — ответила она, кладя пакет с одеждой на тумбочку и упирая руку в бок. — Я задержалась совсем по другой причине.
— По какой? — поинтересовался Тим.
— Засмотрелась на фотографию, которая висит у тебя над комодом, — многозначительно изгибая бровь, ответила Кристин.
Тим на секунду нахмурился и вдруг рассмеялся.
— А-а, да-да, понимаю. Не засмотреться на эту фотографию просто невозможно. Признаться, я даже не подумал о том, что ты увидишь ее и удивишься. — Он развел руками. — Слишком привык к ней. Даже не представляю теперь без нее свою спальню.
— Откуда ты ее взял? — спросила Кристин, стараясь казаться возмущенной.
— Из «Парашютиста», — сказал Тим. — Откуда же еще?
— Зачем? — потребовала Кристин.
— Мне так было нужно, — не задумываясь ответил Тим.
— Это моя фотография, и ты… — строго, чуть сдвинув брови, начала Кристин.
Тим резко вскинул вверх здоровую руку, прерывая собеседницу на полуслове, и твердо произнес:
— А журнал не твой, он для всех. Сканировать оттуда фотографии или копировать статьи имеет право каждый, кто пожелает.
— Ладно, сдаюсь, — сказала Кристин примирительно. — Тогда объясни мне просто, как товарищу, как… — Она на миг запнулась. — Короче, я очень хочу знать, что моя фотография делает у тебя на стене.
Лицо Тима приобрело лукавое выражение.
— Хорошо, объясню. Только, если и ты выполнишь одну мою просьбу.
— Еще одну? — спросила Кристин, улыбаясь глазами.
— Да, — без тени смущения ответил Тим.
— Какую?
— Пообещай, что сейчас вместе со мной снова поедешь ко мне домой, мы поужинаем и побеседуем. — Его голос понизился, а глаза как-то по-особенному заблестели. — Я должен о многом тебе рассказать.
Кристин потупила взгляд и кашлянула.
— Договорились. В общем-то… я тоже хочу кое о чем с тобой поговорить.
Она снова посмотрела в его глаза, сделавшиеся вдруг удивленными и встревоженными. Через секунду тревога исчезла, на смену ей пришла радость. Тим подошел ближе и взял ее за руку. В это мгновение его взгляд упал на кусочек кружева, выглядывающий из-под лацкана халата для посетителей.
Лицо Тима расцвело улыбкой, глаза еще сильнее заблестели. Кристин, в первое мгновение не поняв, в чем дело, наклонила голову, прослеживая за его взглядом.
— На тебе то же самое платье, — сказал Тим, осторожно касаясь кружева пальцем. — Как здорово!
Смутившись, Кристин отступила назад, уворачиваясь от его руки.
— Ты уже сходил к врачу? — спросила она, поспешно сменяя тему.
— Да, — ответил Тим воодушевленно. — И могу быть свободен уже сейчас.
— Я подожду тебя в коридоре, — сказала Кристин. — Переодевайся.
Она уже шагнула к двери, но вдруг вновь повернулась и с искренней заботой, тронувшей Тима до глубины души, спросила:
— А ты сумеешь сам переодеться? Может, тебе помочь?
Тим подошел к ней и чмокнул в нос.
— Огромное спасибо за беспокойство, но с этим я справлюсь сам.
— Точно? — спросила Кристин, пытливо вглядываясь в его глаза.
Он засмеялся негромким счастливым смехом.
— Уверяю тебя.
Кристин вышла и, от обилия переживаний и мыслей будучи не в состоянии стоять на месте, принялась прохаживаться взад-вперед по коридору.
Ужин и беседа у него дома! О боже! Об этом она не смела и мечтать.
12
— Серебряных канделябров и подобных вещиц в моем доме, к сожалению, не водится, — объяснял Тим, с суетливостью гостеприимного хозяина раскладывая по тарелкам только что доставленный из ресторана ужин. — Я живу скромно, как и полагается обычному холостяку.